Билет в неизвестность

Так, это что-то новое. Мне показалось, что темнота заволновалась и словно морская гладь, пошла волнами. Я почувствовал… почувствовал дискомфорт. Ха! Дискомфорт он почувствовал, когда не чувствует своего тела.

Это что же, сарказм? Я и на такое способен в своём состоянии? Хотя кто ж мне запретит высмеивать самого себя? Кем бы я ни был. Это ведь состояние разума, верно?

Дискомфорт, бормотание, звуковой фон, смутные образы, обрывочные знания и сарказм – всё, что я имею на текущий момент. Но для начала уже и это очень даже неплохо.

* * *

– Нет… Нет-нет-нет… – Станислав Сергеевич топнул ногой, листая информацию на интерактивном мониторе. – Что-то не ладится, этого не может быть. Только если сбой в «руке»…

Станислав Сергеевич сохранил прогресс и нажал на «Стоп». Механический помощник разжал «пальцы», выпуская чип, и двинулся, повинуясь движению джойстика, которым управлял Станислав Сергеевич.

– И что… – начала, было, говорить Лена, но Костя взял её за руку и покачал головой. Он нечасто видел своего учителя потерявшим над собой контроль, но таким он был впервые. И Костя точно знал, что не стоит отвлекать нейрохирурга от своих мыслей.

– Показатели в норме, – подал голос Ефим Абрамович. – Станислав Сергеевич, точно говорю, дело не в испытуемом.

– Что за чёрт! – Станислав Сергеевич обошел вокруг кресла Артёма, всматриваясь то в него, то в оборудование, то зачем-то в свои руки.

– Состояние стабильное, показатели без изменения, – спустя тридцать секунд вновь напомнил анестезиолог.

– Техника сюда! – объявил по громкой связи Станислав Сергеевич. – Напоминаю о строгом соблюдении стерильности.

Не прошло и минуты, как пневматическая дверь операционной с шипением сдвинулась в сторону, и вошёл Александр – тот самый техник, которого несколько месяцев готовил Артём, как своего приемника.

Испуганный взгляд на Артёма, лежавшего в кресле, ясно говорил, что парень чувствует себя не в своей тарелке. Но стоило ему подойти к монитору управления «рукой», как весь испуг ушёл, уступив место решительности.

– Что случилось, Станислав Сергеевич? – спросил Александр, пролистывая журнал работы помощника.

– Он просто остановился, не введя чип до конца, – голос нейрохирурга снова был спокоен, и лишь небольшая испарина, выступившая на лбу, выдавала его волнение.

– Понятно, – пробормотал Александр, продолжая изучать журнал.

– Непонятно, – а это он сказал спустя несколько минут изучения и проверки работы помощника. – Этого не может быть – никаких ошибок, никаких смещений, все должно работать.

– Должно, но не работает, – сталь в голосе Станислава Сергеевича заставила вздрогнуть Лену и напрячься Костю. – Ты же всё выверил! Почему не работает?

Лицо Александра осталось непоколебимым.

– Станислав Сергеевич, если Вы сейчас запустите алгоритм снова, всё будет работать, как швейцарские часы. Лучше запустить через режим отладки.

– Сейчас посмотрим, – Станислав Сергеевич запустил резервный протокол работы «руки».

Помощник начал работу, аккуратно придвинулся к чипу, захватил его и… снова замер.

– Как швейцарские часы? – Станислав Сергеевич окончательно взял себя в руки.

– Я… я… не понимаю, – Александр в растерянности переводил взгляд с Артёма на «руку», затем на монитор и снова на Артёма. – Это не ошибка, я Вам точно говорю!

– Потом будем разбираться, – Станислав Сергеевич аккуратно опустил руку на джойстик. – Я сам завершу работу…

* * *

Интересно, а космонавт в невесомости испытывает такие же чувства? Да нет, вряд ли. Он ведь чувствует своё тело. Он только не чувствует вес. Но дискомфорт, вероятно, тоже присутствует.

И почему, чёрт возьми, я помню всякую чепуху, но не знаю, как меня зовут? Какая-то форма амнезии? Возможно… Но куда пропали все чувства? Ещё и бормотание вместе с тем непонятным фоном, которые я слышал, куда-то исчезло.

Я уже довольно долго бодрствую, а никаких изменений больше нет. Или недолго? Я и чувство времени потерял. Если в моей ситуации вообще применимо это слово.

Как почувствовать своё тело, если нет чувств? Как что-то расслышать в тишине и увидеть во тьме? Так, действительно, можно сойти с ума.

Остаётся только плыть по волнам разума, кроме которого у меня ничего не осталось, пытаясь хоть что-то вспомнить или понять, рассмотреть смутные образы. В надежде на то, что моё существование обретёт какой-нибудь смысл.

* * *

Четыре специалиста, профессионала своего дела, в прямом смысле затаив дыхание, следили, как один из лучших нейрохирургов страны выполняет уникальную и единственную в своём роде операцию, обещавшую стать величайшим прорывом человечества.

Станислав Сергеевич аккуратно, но твёрдо надавил на сенсорную панель управления, и чип медленно продолжил своё погружение в мозг одного из его сотрудников, за состояние которого он переживал больше, чем за результаты эксперимента.