Билет в никуда

Дима готов был согласиться и принести извинения. Но этого не потребовалось. Генеральша взяла разговор в свои руки. Она привыкла руководить мужчинами. Считала их тугодумами, не способными устроить так, чтобы и интересы семьи соблюсти, и руки не замарать. Новое поколение, судя по пришедшему журналисту, тоже не учится обставлять дела как следует.

– Вашему протеже придется перевести значительные суммы на счета движения «Назад к Победе», открытые в нескольких английских банках. В Лондоне существует Фонд ветеранов Второй мировой войны, который разрешил нашему движению получать пожертвования со всего мира на открытые через них корреспондентские счета. Учитесь, молодой человек, уважать ветеранов и помогать им. А лично мне и Егору Ильичу никаких подачек от ваших толстосумов не надо.

Дима постарался отразить на физиономии возвышенные чувства, вызванные пафосом генеральши, при этом нисколько не сомневаясь, что доступ к означенным счетам имеет непосредственно генерал Супрун. А значит, визит можно было считать удавшимся и оставалось только элегантно выскочить из игры.

– Стелла Яковлевна, – начал он низким доверительным голосом, – вы удивительная женщина. Вам бы армией командовать… из генералов, конечно. Я потрясен вашим бескорыстием. К такому сегодня относишься, как к космическому полету. Готов просить у вас прощения на коленях, – и легко соскользнул с низкого пуфика на пол.

Генеральше явно понравилась эта мизансцена, потому она и не поторопилась поднимать его с колен. А Дима продолжал:

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы в разговоре с моим клиентом предложили в качестве лица, заслуживающего вашего доверия, Василия Филипповича Рванова. Он имеет огромный опыт общения и будет вам намного полезнее меня.

– Ну, пожалуйста, – охотно согласилась Стелла Яковлевна, – но не буду же я сама разыскивать по Москве этого вашего протеже…

Диме важно было настоять на своем. Батя ни за что не захочет первым начинать контакты с Рваным. А если узнает о примиренческой деятельности самого Димы, то оторвет ему голову. Оставалось надеяться на чуткое женское сердце.

– Я ведь к вам пришел от Инессы. Поэтому имею очень уязвимую позицию. Лучше бы мне не засвечиваться. Вы же сами согласились, что с компанией Суховея лучше не связываться.

– Да, да… понимаю, – прониклась Стелла Яковлевна.

– Так уж лучше вам выйти на него самой.

– Как?

– Через Ирину Пригородову.

Генеральша насторожилась. До сих пор она считала Ирочку девчонкой, далекой от коммерции и политики.

– Вы имеете в виду дочку председателя бюджетной комиссии Пригородова?

– Да. Она.

– У нее такие связи? – искренне удивилась Стелла Яковлевна.

– Так. Дружит кое с кем. Попросите ее познакомить вас с кем-нибудь из серьезных людей, желающих вложить средства в фонд «Острова России».

– А потом она начнет всем рассказывать? Дойдет до Аллы Константиновны, а может, и еще дальше?

– Нет, она с нами, – Дима не собирался посвящать подозрительную генеральшу в детали. Тем более что в салоне все дамы считали Али преданнейшим человеком Инессы. А на самом деле Али потихоньку прибился к Бате, чувствуя, что очень скоро Цунами схлестнется с Манукаловым и тогда в первую очередь пострадают приближенные.

К счастью, Стелла Яковлевна, взглянув на напольные часы, встала и протянула руку Субботину.

– Рада была познакомиться. Мне еще следует обдумать ваши предложения. Если вы мне понадобитесь, разыщу вас через милейшего Василия Филипповича. Верно?

– Так точно! – выпалил Дима и, довольный удачным окончанием своей миссии, поцеловал сморщенную, пахнущую лекарствами генеральшину руку и прошел в коридор мимо Маруси, так и не подавшей генеральского чая.

Кишлак перенес свой штаб подальше от предполагаемого места боевых действий. То есть из московской гостиницы в подмосковный Дом творчества писателей. Редких писателей, занимавших номера в новом респектабельном корпусе, потеснили и, невзирая на литературные услуги, предложили переселиться в коттеджи. По коридору, устланному красной ковровой дорожкой, прогуливались крепкие парни с телефонами в руках. Сам Кишлак занимал весь последний отсек, устроив в одном из номеров кухню для себя и приближенных. В другом номере, считавшемся спальней, лежала, утопая в мехах нового манто, Тамара. На улице моросил летний дождь, а она мечтала о зимнем Париже.

Скрипач, всегда неотступно сопровождавший Кишлака, в последнее время все чаще пропадал в компании Александра Курганова. А тот, вернувшись из Германии, запил по-черному. По нескольку дней не выходил из номера, постоянно требовал водки, которая подавалась без промедления, несмотря на сухой закон, установленный Кишлаком на занимаемой территории. После удачного ограбления банка предстояло отлежаться на тихом лежбище. Деньги, спокойно миновав кордоны, легли на счета афганских компаний и готовились к отмывке. Но отсутствия денег при дворе Кишлака не ощущалось. Во всю наслаждался жизнью Мирча. Таскал с утра до вечера девок, представлялся им румынским бароном и ни за что не променял бы Подмосковье на безрадостный Париж.