Билет в один конец, или Свобода на рисовых мешках

Таня, которую я не видела больше пяти лет, предстала передо мной ровно такой же, какой я ее запомнила. Она все так же прекрасно выглядела, лучезарно улыбаясь и глядя на окружающий мир широко открытыми глазами. Мы обнялись, и у меня появилось чувство, будто мы и не расставались. Дружной компанией мы зашли в храм. Народу внутри было много, люди продолжали стекаться сюда со всего города. Казалось, цикл буддийских ритуалов был самым важным событием в жизни элистинцев. Все спешили занять места и находились в каком-то радостно-возбужденном предвкушении. Тут и там повсюду сновали волонтёры, занятые приготовлением всех необходимых для церемоний атрибутов. Из динамиков звучали мантры, по залам растекался приятный, едва уловимый аромат благовоний, где-то в стороне от толпы монахи насыпали мандалу. Мы разулись, оставив обувь у входа, и поспешили занять свое место перед алтарем. После приветственного слова настоятеля, гости из Тибета приступили к своей работе. Они принялись нараспев читать сакральные строки. Все присутствующие тихо склонили головы, сложив руки в молитвенных жестах. Сидеть в позе лотоса или же поджав ступни под колени было не очень комфортно, но я старалась сосредоточиться на внутренних ощущениях. Как пояснил Алтман, первое, с чего начинается цикл ритуалов – это очищение пространства. В первый день участникам предстоит расстаться со всеми невзгодами, обидами, переживаниями и негативными эмоциями, оставив всю «чернуху» позади и освободив место в душе для нового, светлого и радостного.

Периодически молитвы прерывались ударом гонга. Он оглушал пространство своим звоном, и вибрации звука разносились по всему залу, оглашая тем самым требование тишины. Но тишины не фактической, а глубокой персональной тишины, остановки пресловутого внутреннего диалога. Звуковые волны как будто били меня по голове, выколачивая оттуда все дурные мысли. Единственное, чего мне хотелось – это не упустить этот самый момент, высокую ценность которого я уже осознала, и раствориться в происходящем всем своим существом. Я чувствовала эмоции людей, которые находились вместе со мной в хуруле. Каждый из них пришёл сюда со своими проблемами и чаяниями. И каждый был намерен расстаться со всеми теми тяжелыми думами и грузом обид, что мешают наслаждаться жизнью. Прихожане были полны надежд и старались как можно лучше сделать свою часть «работы», демонстрируя стопроцентную вовлеченность в церемонию. Первое и главное, что от них требовалось – это присутствие. Не фактическое присутствие физического тела, а осознавание момента, пребывание в «здесь и сейчас». Имея опыт буддийской практики с рождения, элистинцы с этой задачей справлялись на «отлично».

Вскоре мне тоже удалось ощутить красоту момента. Весь мой предыдущий опыт будто отошел на задний план. Меня перестали беспокоить вопросы о прошлом и будущем, чужое и собственное мнение относительно событий в моей жизни. Всё стало неважно. У меня вдруг появилась четкая уверенность в том, что все непременно будет хорошо. А почему должно быть как-то иначе? Мне ведь хорошо сейчас, а значит, дальше будет только лучше. Я испытала какое-то глубокое внутреннее ликование и тёплое чувство полного и безграничного доверия жизни.

Пару часов в храме пролетели незаметно. Завершением ритуала стало действие, похожее на то, что происходит во время масленицы. Всей толпой вместе с монахами мы сперва сделали круг вокруг хурула, а после во внутреннем дворе состоялось сжигание соломенного чучела. По словам Алтмана, в большую тряпичную «болванку» собрали весь негатив, все, что следовало оставить в прошлом. Горела «кукла» знатно, треск стоял на всю округу. Звук из чудовища вырывался такой, будто внутри оно было начинено сотней петард.

«А там ведь ничего нет внутри! Одни сухие листья и трава. Хорошо поработали монахи, много всего нечистого от нас собрали!» – поделился своими размышлениями друг. То, что он сказал, совпало с моими внутренними ощущениями. Я чувствовала себя легкой и обновленной и точно знала, что теперь в моей жизни точно найдется место самым прекрасным людям, событиям и эмоциям.

Вечером того же дня Алтман пригласил меня на ужин к себе домой. Все семейство встретило меня очень гостеприимно. На столе уже стояли закуски, и Баира, жена Алтмана, заканчивала приготовление махан шелтяган – традиционного калмыцкого блюда, представляющего собой отварную баранину на кости, подающуюся вместе с наваристым бульоном, зеленью и овощами. Еда была очень аппетитной и по-домашнему вкусной. Быть гостем в семье Алтмана была очень приятно. Я чувствовала себя окруженной любовью и заботой, могла наконец-то расслабиться и быть самой собой. Я словно вновь стала ребенком, которому позволено все и которого любят безусловно – за просто так, просто потому что он есть.