Билет в один конец (СИ)

— Что это, мать твою, такое?! — мне в лицо швырнули стопку фотографий, которыми я ранее старательно украсил весь этаж, арендованный под офисы рекламным агентством, где я до сегодняшнего дня работал.

Я невозмутимо ответил:

— И вам утро доброе. Вы всегда казались мне очень внимательным руководителем, намётанный глаз которого не упускает ни одной детали. Однако, боюсь, вы слишком много работали над материалами в последнее время и сильно утомлены, раз не заметили…

— Прекрати этот цирк сейчас же! Спрашиваю ещё раз: что это?!

Побагровевший от гнева мужчина схватил меня за воротник рубашки и, кажется, был готов взорваться в любую секунду как раскалённый бойлер, учитывая жар, исходящий от его тучного дряблого тела.

— Если быть точным, то не «что», а «кто». Тут же написано: «задница, которая ворует чужую интеллектуальную собственность», — я оттолкнул от себя трясущиеся потные руки и поднял с пола один из нескольких десятков распечатанных и подписанных мною снимков. Задумчиво покосившись на фотографию, я добавил: — Вы правы, надпись действительно вышла не очень заметной по сравнению с размерами изображения, однако сложно было подобрать такой макет, чтобы он вместил и большой шрифт, и объёмы вашей необъятной директорской жо…

— Заткнись, грёбаный псих!!! — крик сорвался на самый настоящий поросячий визг.

— Я, может, и псих, но по крайней мере действую открыто, а не молча публикую от своего имени чужие статьи. Вы всегда говорили, что нашей компании нужны креативные люди, но почему-то злитесь из-за того, что сотрудники проявляют свои творческие способности для украшения офиса.

В мою щёку врезался мясистый кулак. Удар вышел слабым и смазанным, потому что человек, нанёсший его, находился на той стадии негодования, когда от переизбытка эмоций более не мог в полной мере управлять своим и без того неповоротливым телом.

— Не думай, что я оставлю это просто так, сволочь! Ты вылетишь отсюда с таким треском, что тебя даже уборщиком ни в одну из забегаловок официально не возьмут!!! Я засужу тебя за клевету и унижение чести и достоинства!

— Уверены, что у вас они есть? — я более не хотел церемониться и, потирая щёку, напоследок решил раскрыть оставшийся козырь. — Я сам больше не собираюсь работать в вашем гадюшнике. Но никаких жалоб вы на меня подавать не будете, как и разглашать где бы то ни было причину моего увольнения. Я ухожу по собственному желанию, а если вы что-нибудь решите выкинуть против меня, на все адреса корпоративной почты сотрудников придут фотографии того, как вы в туалете развлекаетесь со своей секретаршей. Кажется, ваша жена работает здесь главным редактором…

— Чёртов извращенец, откуда ты… Ты… Ты не посмеешь!!!

— Ещё как посмею, — я смял омерзительное фото и бросил его в сторону. — Можете подавиться моими статьями, но об остальном я вас предупредил. Плодотворной работы и счастливой семейной жизни, мистер Клеймонт!

Не дожидаясь очередной волны животной ярости, я покинул кабинет. Более не обращая внимания на любопытные взгляды коллег, которые косились на моё лицо, малость пострадавшее в битве за справедливость, я забрал со своего рабочего места заранее собранный рюкзак с минимальным набором личных вещей и покинул ненавистный офис.

На улице я достал фотоаппарат и, дождавшись зелёного сигнала светофора, вышел на середину проезжей части. Широкое шоссе перед многоэтажным стеклянным зданием бизнес-центра всегда кишело машинами, водители которых неустанно сигналили как одуревшие, когда толпы офисных работников, игнорируя отведённое для перехода дороги время, уверенно пёрли на красный. Пронзительный звук автомобильных гудков и визг тормозов выводили меня из себя больше всего все те несколько лет, что я работал рекламщиком. Они были слышны в офисе даже при закрытых окнах, и факт того, что мне больше не придётся терпеть эти раздражающие звуки, радовал меня ничуть не меньше того, что мне больше не надо будет каждый день курсировать по злополучному переходу, где каждый в спешке норовил сбить тебя с ног.

— Ты чего тут встал?! — проходящий мимо мужчина нарочно толкнул меня плечом, чтобы я не стоял на ходу.

Я не сдвинулся с места, вынуждая ворчащих пешеходов обходить меня.

Я давно присмотрел нужный ракурс для того, чтобы в полную высоту сфотографировать своё прежнее место работы. Высотка напоминала безвкусный стеклянный памятник современному капитализму, и снимок с ней отлично бы вписался в мой альбом, в котором я хранил фотографии всего того, с чем мне было не по пути. Как я уже упоминал, я не был склонен думать о прошлом, поэтому содержимое альбома редко вызывало у меня какие-либо эмоции или чувство ностальгии, скорее мне просто иногда нравилось фотографировать что-то поприличнее человеческих задниц.