Богатые страны могут позволить себе переплачивать за любые товары. Мы не разоримся, переплачивая за лекарства и за энергию, мы можем взвинтить цены на продовольствие и платить сколько угодно за натуральный хлопок.
Чтобы удержать неограниченный рост нашего богатства, нам придется очень многое перекроить.
Девиз нашего фонда таков: все человеческие жизни драгоценны в равной степени. От малярии умирает больше людей, чем от любого вида рака. Смерть трехлетнего ребенка от малярии – далеко не то же самое, что смерть человека от сердечного приступа или онкологии, когда ему далеко за семьдесят. К тому же весь мир тратит огромные суммы на борьбу с раком, поэтому вклад не окажет большого влияния в этой области.
Работа в фонде действительно увлекла меня. Я нашел в ней те же элементы магии, из-за которых когда-то полюбил работу в Microsoft.
Приходится узнавать много нового, объединять самых влиятельных людей планеты, рисковать, чувствуя, что из этого можно получить грандиозные результаты, – вот что роднит мою нынешнюю работу с тем, чем я занимался раньше.
[Одно] отличает управление фондом от работы в бизнесе – вас не окружают разъяренные клиенты, готовые загрызть за любую ошибку. Нет конкурентов, так и норовящих переманить вашу клиентуру, и биржевых котировок, своими скачками вверх и вниз сообщающих, как идут ваши дела. Отсутствие естественной петли обратной связи означает: как благотворительный фонд мы должны с еще большей осторожностью выбирать себе цели и быть предельно честными с самими собой, когда их не достигаем.
Мы планируем рождаемость. Мы финансируем исследования, направленные на повышение урожайности. Некоторые считают, что к помощи бедным науку привлекать не следует. Все разговоры о том, кто какую операционную систему предпочитает, звучат глупо рядом с вопросами, связанными с голодом или смертью.
Не будем говорить о перспективах транспорта, но в остальном почти все, о чем вы сейчас читаете в научной фантастике, в ближайшее десятилетие станет вполне зримой реальностью. Виртуальное присутствие, виртуальные миры отображают происходящее в существующем мире и все, что интересует людей. Такое перемещение в пространстве – способ взаимодействия с машиной. Думаю, любые серьезные инвестиции в эту сферу на исследовательском этапе окупятся в ближайшее десятилетие.
Если под этим словом вы подразумеваете готовность взять 400-страничную книгу о вакцинах, описывающую, в каких случаях они действуют, а в каких нет, изучить ее, а затем, опираясь на полученные знания, подтолкнуть других к расширению своего кругозора, тогда, безусловно, я – «ботаник». Охотно признаю себя виновным.
Если быть «ботаником» означает, что вы способны всю ночь с неослабевающим интересом изучать возможности своего компьютера, то такое описание полностью подходит ко мне. Я не вижу ничего унизительного в этом слове. Однако вот вам настоящее доказательство: никогда в жизни я не пользовался карманными пластиковыми вкладышами для авторучек. А без этого какой же я «ботаник»?
Иногда нас действительно застают врасплох. Например, когда появился Интернет, мы восприняли его пятым или шестым в ряду приоритетов. Но в какой-то момент всем стало ясно, что это более значительное и глубокое, чем мы признали в своей стратегии, явление, которое развивается гораздо быстрее.
В каждом выпускаемом нами на рынок программном продукте есть «фичи»[11]
, не включенные в него, хотя я и прошу сделать это. И команда разработчиков программы знает о данном недостатке. Таким образом, вы никогда не продаете идеальные программы. И слава богу, что это так, иначе чем бы вы занимались потом?