Бинарная плащаница

– Воистину, набор качественных красок, идея и рука мастера творят настоящие чудеса; творят волшебство без всякого преувеличения, – рассуждает Орландо пятилетней давности в памяти Плотника. Угрюмый Кончар, не очень-то доверяя увиденному, все еще таращится на цветные линии, которым предстоит стать завершенным творением, но одна только Цифра знает, что именно будет изображено на холсте. – Картины вдохновляют на подвиги и толкают к войнам; другие вынуждают рассудок трещать, сводя с ума расположением объектов, их пропорциями или окрасом; третьи будоражат в сердцах религиозный экстаз или заставляют объясняться в любви…

Как же давно это было!

Как же мало времени прошло с тех пор, как Цифра явила им свое чудо!

– Какова же наша новая задача? – Плотник, с теплотой вспоминающий Бифорда пятилетней давности, задумчиво поджал губы. Затем честно повинился, с благодарностью заметив понимающие кивки: – Я не знаю… Пытаться вычислить программный код свершившегося и расшифровать ДНК Цифры? Это неподвластно живым… – Длинноволосый декомпилятор замотал головой. – Может быть, нести новое знание для всех, ошарашив правоверных нейкистов возможностью чуда? Это вызовет раскол… – Он с сожалением пожал плечами, воочию представив остроту конфликта. – Может быть, ждать часа, когда мир станет готов принять открытие в полной мере? До этого часа могут пройти годы, проведенные в этом бетонном мешке. А может быть, до скончания веков хранить свое сакральное знание в этих горах, словно тайный культ, единицами допуская избранных до посвящения и не спеша делиться откровением с серой толпой? Я не знаю…

Плотник-из-прошлого, совсем недавно выбравший себе новый сетевой псевдоним, ведет чуть более молодого ибн Шавката по коридорам памяти. Он верит в возможность создания цифрового Грааля. Он верит в могущество силы, которой открывает двери. И он верит в потенциал выбранного инструмента.

– Знаешь, Муджалид, – говорит глава группы «Кромлех» в голове своей более поздней версии, – еще одним феноменальным свойством любой картины является ее уникальность. Неповторимость, даже несмотря на существующие копии и официальные реплики. Именно это свойство заставляет обычных людей выстаивать очереди в музеи с шедеврами изобразительного искусства. Оно же вынуждает верхолазов выкладывать миллионы европейских динаров на аукционах по продажам великих полотен.

Он останавливается и шепчет, чтобы не услышали рядовые граверы и машинисты, работающие на «Кромлех», но не подозревающие о святотатственных опытах и экспериментах. Мария Нейк ворочается в гробу. Сверкают сетевые молнии, призывая кару на головы еретиков. Сорок Два готовится лично узреть результаты. Орландо Бифорд-из-прошлого совершенно серьезно смотрит в глаза Кончара, для убедительности взяв товарища за плечо.

– И я уверен, что картины, как если бы обладали собственным сознанием, пользуются своей уникальностью и проявленным вниманием, – продолжает он, понизив голос. – Они, точно вампиры, впитывают человеческие эмоции, радость, слезы, отчаянье и восхищение, становясь еще богаче и сильнее. Каждый последующий зритель получает волну не только авторского замысла и родниковой сути, которыми пропитана работа, но и отражение тысяч эмоций тех, кто восхищался картиной ранее. Восхищался или ругал, в данном случае векторы равносильны… И если мы хоть на секунду поверим, что картина жива, это будет означать, что породить ее способно исключительно нечто живое. Поэтому…

Муджалид прокашлялся, тактично привлекая внимание друга. Поерзал на своем месте во втором ряду, многозначительно нахмурился.

Осознав, что замолчал почти на минуту, Плотник хрустнул пальцами и потер виски.