Биоэтика

Viafora С, Fondamenti di bioetica (Основы биоэтики), Ambrosiana, Milano, 1989.

Viafora С. (a cura di) Centri di bioetica in Italia: orientamenti a confronto (Центры биоэтики в Италии: различные направления), Gregoriana, Padova, 1993.

Viafora С. (a cura di), Vent 'anni di bioetica: idee, protagonisti, istituzioni (Двадцать лет биоэтики: идеи, основные фигуры, учреждения), Gregoriana, Padova, 1990.

Villa L., Medicina oggi. Aspetti di ordine scientifico, filosofico), etico–sociale (Современная медицина. Научные, философские, этико–социальные аспекты), Piccin, Padova, 1980.

Walters L., The Center for Bioethics at the Kennedy Institute (Центр биоэтики в Институте Кеннеди), «Georgetown Medical Bulletin», 1984, 37 (1), с. 6 — 8.

Глава вторая. Эпистемологическое оправдание биоэтики, ее критерии и методология исследования

Эпистемологическое оправдание биоэтики

Из предыдущей главы становится ясной фактическая ситуация: биоэтика возникла как попытка создания особого систематического мышления, анализирующего всевозможные виды вмешательства человека в жизнь живых существ. Это мышление ставит перед собой специфическую и весьма трудную задачу выявления таких ценностей и норм, которые должны регулировать не только человеческое поведение, но и внедрение науки и техники в саму жизнь и биосферу. Вопрос, который мы ставим сегодня, имеет решающее значение: занимает ли это мышление какое–то конкретное место среди наук, оправдано ли его существование, обладает ли оно собственными критериями, на которые могло бы опираться в своих суждениях, и собственным методом исследования?

Не идет ли речь в данном случае всего лишь о мешанине — о своеобразном «коктейле» из ингредиентов, представленных другими науками (биологией, философией, медициной, профессиональной этикой и т. п.), уникальность и необходимость которого не подтверждена доказательством? [48]

Легко видеть, что последний вопрос, имеющий под собой реальное основание, можно расчленить на три различных вопроса, к каковым относятся: во–первых, вопрос о роли и эпистемологическом оправдании этого мышления; во–вторых, вопрос об основных принципах этического суждения и, в–третьих, вопрос методологии.

Прежде всего займемся первым вопросом, связанным с эпистемологическим оправданием биоэтики.

Жан Бернар (Bernard), известный французский эматолог и первый президент Comìté Consultatif National d'Ethique во Франции, реконструировал историю развития биомедицины и открытий в этой области начиная с 1930 года и до сегодняшнего дня. Он говорит о двух революциях: революции терапевтической и революции биологической [49].

После тысячелетий бессилия первая революция, открыв сульфамиды (1937) и пенициллин (1946), наделила человечество «властью побеждать болезни, долгое время бывшие смертельными, такие как туберкулез, сифилис, серьезные заражения крови, воспаления эндокринных желез, биохимические расстройства, лежащие в основе душевных заболеваний» [50].

Вторая революция произошла совсем недавно: она началась с открытия генетического кода и создания так называемой «геномной медицины» и пришла к открытию законов, управляющих формированием жизни.

Эти открытия, отмечает ученый, перевернули медицину, но они же вызвали и революцию в воззрениях на жизнь и на человека и тем самым вывели из летаргии размышления о судьбах человека и человечества.

И еще Жан Бернар напоминает нам о великих завоеваниях медицины в те годы: о систематизации методов апробирования новых лекарств на здоровых добровольцах и на больных, о пересадке органов и тканей, о применении техники реанимации, о постоянно совершенствуемой борьбе против опухолей химиотерапевтическими, хирургическими и радиографическими методами, о появлении большого числа разнообразных вакцин для борьбы с эпидемиями (тифа, оспы, полиомиелита) вплоть до нового рубежа, установленного СПИДом.

Благодаря этим открытиям у врачебной этики, получившей дополнительный стимул, появились новые важные темы. Чем более могущественной и эффективной становится медицина, тем более строгими и хорошо известными должны быть нормы защиты индивида.