Бёглер

Счастливый седьмой дом напарники нашли не сразу. На плане всё было просто и ясно, однако в действительности дорога к особняку оказалась довольно запутанной: дом располагался на отшибе, среди лабиринта кустарников, неподалёку от чугунного ограждения. У Дениса невольно создалось впечатление, что это дальнее строение выбрано его бывшими владельцами далеко не случайно, но почему? Одно дело, если бы здание снимали музыканты с их круглосуточными репетициями на всяческих роялях, трубах и ударных инструментах. Но художник, работник далеко не шумной профессии… Хотя как там говорил господин Люстер: "Я человек высокой культурной организации, тонких душевных порывов, меня нервировать никак не можно! И дразнить тоже не рекомендуется". Наверное, потому и поселился отшельником. Чтобы не дразнили.

Особняк оказался вовсе не роскошным. И даже не двухэтажным, чего ожидал парень, а обыденно-одноэтажным, но высоким, с засыпанной листьями парадной мраморной лестницей, серьёзной железной дверью и с наглухо закрытыми металлическими ставнями окнами. Внешний вид здания иначе как «облезлым» назвать было нельзя – особняку давно требовался наружный ремонт.

– Странно, – озадаченно пробормотал Харитон, в нерешительности останавливаясь перед ступенями. – Знаешь, Денис, кабы я лично не прочитал в дорожной грамоте о "строении номер семь", то мог бы поклясться что или я чего-то перепутал, или бывшие граждане художники несколько не те, за кого они себя выдавали. Не отдыхающие курортники. – Бёглер достал из кармана пиджака документы и зашуршал бумагами, вычитывая их по новой – на этот раз внимательно, близко поднося к лицу. Сказал через минуту, недоумённо: – Гм. Тут однако хитрое дело получается… Имеется примечание, мелким шрифтом: оказывается, наше здание арендовано неким частным лицом аккурат на пятьдесят лет, тридцать из которых уже миновало. Что же тогда получается – выходит, оно, это таинственное лицо, негласно устроило субаренду? И теперь регулярно сдаёт милый особнячок во временное пользование невесть кому? Ерунда какая-то. Ладно, давай сначала войдём, а там видно будет. – Денис, нащупав в кармане шортов связку ключей с дивным чёрным брелоком, поднялся по ступенькам и, подобрав нужный ключ, открыл бронированную дверь.

Внутренняя часть особняка богатством убранства не поражала.

Небольшой холл с казёнными трубками самосветных ламп на потолке, несколько диванов и кресел вдоль окрашенных в салатный цвет стен, пыльный ковёр с невнятно-замысловатым рисунком на всю свободную часть пола, – вот и вся «роскошная» обстановка. В помещении отчётливо пахло чем-то затхлым, старым, но к этим понятным запахам примешивалось и что-то необычное, похожее то ли на аромат восточных пряностей, то ли на изысканный парфюм.

– Пожалуй, ставни открывать не будем, – разумно решил Харитон. – Отчего-то не хочется привлекать к дому лишнее внимание… Эге, Денис, да там ещё одна дверь! – Бёглер указал пальцем на дальнюю стену и парень только сейчас увидел на ней едва отличающийся по цвету высокий прямоугольник.

– Харитон, мне здесь не нравится, – срывающимся голосом предупредил Денис. – Можно даже сказать, чрезвычайно. Аж до трясучки во всём организме… Какое-то мистическое логово, а не жилище. Если бы я увидел подобное в фильме ужасов, то под ковром непременно обнаружилась бы колдовская пентаграмма, а за второй дверью ход в подвал, где хранится всякая расчленёнка. Типа, для изготовления зомби-убийц.

– Ты так думаешь? – Харитон внимательно поглядел на парня, что-то прикидывая в уме. Потом наклонился и, ухватив срединный край ковра, потянул его за собой к дальней стене, складывая ковёр вдвое.

Пол оказался выложен серой уличной плиткой. А в плиточной кладке, искусно вмонтированная, тускло сияла золотая пентаграмма с непонятными символами на остриях лучей. Большая пентаграмма, едва ли не от стены до стены. С тёмными потёками в центре – словно там неоднократно проливали нечто липкое, пачкающееся, трудно отмываемое. Кровь, например.

– Опаньки, – севшим голосом произнёс Денис.

– Ты, напарник, проявил прямо-таки удивительный приступ ясновидения, – хмыкнул в усы бёглер, укладывая ковёр на место. – Будет очень печально, если ты и в остальном окажешься прав.

Денис открыл вторым ключом малоприметную дверь в стене, тоже железную. За ней находилось небольшое помещение, скорей всего кухня: шкаф у стены, без дверец, уставленный консервными банками с цветастыми этикетками на них. Денис с испугом посмотрел на банки – к счастью, там были изображены не части человеческих тел, а птицы, рыбы, коровы и прочее, что обычно рисуют на продуктовых заготовках. Если и расчленёнка, то не человеческая. И то хорошо.