Биография Георгия Ивановича Гурджиева

Примерно через месяц Гурджиев появился в саду. Голова была перевязана, глаза скрыты темными очками. Зрение фактически отсутствовало: он никого не узнавал. Но каждый день он вставал из кресла и делал несколько шагов, вопреки советам врачей. В октябре он, сидя в кресле, стал давать указания разводить под открытым небом большие костры, просиживая час или более у пламени. Считалось, что он набирается сил от огня. Это продолжалось до тех пор, пока чуть ли не половина парка не была вырублена для костров… Вскоре он начал руководить со своего кресла и «мы стали работать как прежде, стремясь ощутить и вспомнить себя, работать внимательно и осознавать, что, если будем работать сознательно, то поможем ему так же, как и себе». Гартманн признался Нотту, что еще в России, на Кавказе, когда он заболел тифом, приступ болезни был таким сильным, что его все считали безнадежным. Однажды ночью он вдруг пришел в сознание: Гурджиев склонился над ним и по его лицу стекал пот… «Все силы его были направлены на меня. Он дал мне кусок хлеба и ушел. Я сел, стал есть и понял, что он спас мне жизнь». Таков был учитель Четвертого пути, которого журналисты «желтой прессы» и по сей день называют шарлатаном и сомнительным сумасбродом. По всей видимости, балет «Борьба магов» продолжается и по сей день. На разных сценах в разные времена силы сознательности и творчества находятся в борьбе с силами механических реакций и помутнения разума. Сценарий этого балета написан не нами. И этот сценарий — не поэтическая гипербола, но подлинная драма, которая совершается здесь и сейчас, в настоящем.

А вот и другие «аналогии» из области «тайных лож» и «исторических заговоров»: летом 1921 года Гурджиев с группой учеников через Румынию и Венгрию прибыл в Германию, появляясь в предместьях Берлина. Здесь он якобы встретился с рядом последователей теософии и ариософии, которые мечтали о «сверхчеловеке»… Есть легенда о том, что Гурджиев давал уроки гипноза будущему «фюреру Третьего Рейха» Адольфу Шикльгруберу. Но все это непроверенные факты. Из работ Успенского и других учеников можно сделать однозначный вывод о том, как именно Гурджиев относился к таким людям, как Наполеон, Гитлер и вообще политикам, обуреваемым жаждой власти: он называл такую породу «хаснамус», человек без совести, безнадежный с точки зрения эволюции. Однако Гурджиев обучал, как можно использовать таких людей в своих целях.

В ворохе сплетен и «точек зрения», напоминающих мусорник, желающие могут отыскать все что угодно, как это обычно бывает вокруг и около тех, жизнь которых обрастает легендами. Но, в отличие от «гиен, питающихся падалью», львы идут дальше, через пустыню, оставляя отбросы и гниющий шлак тем, кто привлекается к такой «еде» по закону симпатических влечений («подобное влечется к подобному»). Многие современные книги по оккультизму, магии, псевдо-герметизму пестрят подобным мусором. Такие вещи всегда должны существовать, чтобы производить надлежащий отбор и чтобы один сорт людей не мешал другому, способному найти более сокровенное и качественное. Существует суфийская притча о том, как один шейх, после домогательств нерадивой группы учеников, требующих сенсаций и точных инструкций, в которых все просто и ясно, написал специально для них книги по гаданию, астрологии, хиромантии и тому подобном, — и в результате плохие ученики перестали мешать достойным, соблазнившись вторичным знанием. Такова премудрость эзотерических школ. Имеющий уши да услышит! Вот мнения авторитетов массовой культуры:

«В высшей степени сомнительное учение»

(Анна Катарина Портер);

«Шарлатан»

(Франсуа Мориак);

«Не один человек, а миллион человек в одном»

(Маргарет Андерсон);

«Блестящий и поразительный психолог, не уступающий Ницше»

(Колин Уилсон);

«Один из великих инспираторов шестидесятых годов»

(Сергиус Головин);

«Это либо отличная и тонкая шутка… либо полный вздор!»

(Дж. Б. Уотсон, основатель бихевиоризма в психологии, после чтения «Все и вся: сказки Вельзевула, рассказанные внуку»).