Биография Л Н Толстого (Том 4)

"Никакие силы,- пишет крестьянин Витебской губернии,- не могут очернить и вырвать у народа то великое чувство, которое воплотилось в нем. Каждое твое слово народу известно, хотя бы это было напечатано за границей. Чуток стал народ и любит тебя за правду, за заступничество".

Один из приветствующих сообщает, что не хотел беспокоить своим письмом, но определение синода заставило его говорить.

"Быть может,- заканчивает автор письма,- ваш пример подействует и заставит нас, малодушных, быть смелыми и говорить и делать... И тогда исчезнет тот ужас жизни, в котором живем теперь".

Один старик из Тюмени приносит Л. Н-чу горячую признательность за освобождение его "святыми словами любви от оков злобной мести".

Особенно много приветствий прислано учителями и учительницами. Группа московских учителей и учительниц, принося благодарность за многое полезное, почерпнутое из произведений Л. Н-ча, прибавляет:

"За ваши же последние произведения, особенно за ваш горячий протест против смертной казни, наше почтительное благоговение перед гением-сердцеведцем России. Все более и более убеждаемся мы, что каждое ваше последнее произведение есть самое высокое, самое ценное и поразительно прекрасное в духе истины и любви к человеку.

Мы маленькие, незначительные люди. Мы молчим перед зверствами, нам не выразить того бремени, того ужаса перед совершающимся, что заставляет нас страдать, но тем больший отклик в сердцах наших находит ваше мужественное, яркое и талантливое слово обличения злых и в злобе неистовых.

...Дай же вам бог здоровья и силы за то, что вы написали, не боясь гонения.

Ведь только во всей России вы один могли сказать свое могучее слово и так сказать, как это сказано".

Группа земских учителей Г-ского уезда пишет:

"Произведения ваши стали новым Евангелием, а примерная жизнь ваша будет служить подражанием грядущим поколениям. Пройдут века, нас давно уже не будет, а этот день никогда не забудется в сердцах новых и новых поколений".

Числом полученных приветствий нельзя, конечно, вполне определить стремление почитателей Л. Н-ча выразить свои чувства. Многие не решались беспокоить, особенно принимая во внимание болезнь великого старца, многих останавливало опасение, что они не сумеют выразить свои чувства как следует, а многие даже боялись, что об их приветах могут узнать, и это нанесет существенный ущерб в их материальной жизни.

Так, одно чрезвычайно сердечное письмо оканчивается горькой припиской: "Простите, дорогой Лев Николаевич, что не пишу своей фамилии, так как я есть семейный человек и боюсь какого-либо преследования".

Какая характерная приписка, достойная увековечения на страницах истории! В XX веке за приветствие гениальнейшему человеку, составлявшему гордость человечества, можно было бояться преследования. Обыватель "конституционной" России XX века боялся преследования за мысли, выраженные в частном закрытом письме.

Очень трудно перечислить все приветствия. Под одним красуются несколько десятков подписей рабочих, крестьян и три креста неграмотного старика 76 лет.

Много стихотворений. Есть даже стихотворение какого-то полицейского и снабженные портретом стихи слепой девочки. Есть телеграмма, посланная на последние гроши пролетариями, и есть телеграмма великого князя Николая Михайловича.

Некоторые приветствия представляют собой крик взволнованной души.

"Хочется плакать и рыдать при мысли, что, может быть, эти строки дойдут до того, кто так дорог, кто так нам нужен и кто еще с нами".

Народный учитель просит не огорчаться на батюшек и надеется, что Л. Н-ч не предоставит им случая порадоваться "обращению", потому что это нравственно убило бы его поклонников.

Один из почитателей Толстого молится, чтобы бог дал силы перенести все нападки от людей недобросовестных, а главное от несведущих, темных, "к числу которых принадлежал когда-то и я, но перечитав ваше "В чем моя вера", я не только полюбил вас, но почувствовал неловкость своей совести за свое ожесточение против вас".

Приведем еще последнюю выдержку из письма одной гимназистки. В гимназии предполагалось чествовать день 80-летия Л. Н-ча, и хотели устроить литературное утро, и вдруг - запрещено.

"Как нам было обидно,- пишет девочка,- обойти молчанием день вашего 80-летия. Тогда я хотела было не ходить 28-го в училище, но потом поняла, что этого не нужно делать: ведь вы все время старались и стараетесь, чтобы люди не были праздными, а трудились, работали, и я решилась идти 28-го учиться и как можно больше поработать умственно, чтобы хоть сначала понемногу привыкать побольше трудиться...

...Много у вас врагов, но еще больше друзей, и мне только жаль всех тех, которые причиняли и причиняют вам так много зла. Ведь они не понимают, что делают, а таких жалеть нужно".

В нашей литературе весьма распространен взгляд на Толстого как на величайшего художника, ослабляющего свою славу неудачными поисками в области философии и морали.