Биография наших дней

Николай меня обнял. Я вжалась в него крепко, крепко и не хотела отпускать. Мозг мой кричал, чтобы меня забрали отсюда.

«Привет Марине» коротко ответила я и отвернулась от него, скрывая слезы.

Николай подошел к другу и шепнул ему на ухо слова, но я услышала это.

«Постарайся вернуть нам прежнюю Полину, она нам всем дорога» после этого Николай ушел, а я осталась наедине со своим доктором.

Остин улыбнулся мне голливудской улыбкой и сел рядом на стул, изучая мою историю болезни. Он стал задавать мне странные вопросы, при этом всегда вглядывался в мое лицо пристально, изучая каждый момент моей мимики и выражения эмоций. Я почувствовала себя глупой от этих вопросов и в конце, прервала свой допрос с пристрастием и решила просто рассказать всю мою жизнь, окрашивая особенно последние печальные моменты болезненными черными красками.

Он слушал меня, внимательно, не перебивая. Вслушивался в каждое мое слово, понимал меня, сопереживал. Окончив свой печальный рассказ, он обрисовал мою ситуацию так, что у меня будто открылись глаза после череды несчастий. Обычные слова, от обычного человека, но мне они так затронули душу, что до сих пор сердце сжимается при воспоминании о них. Я бы так не смогла никогда, наверное, и даже дословно не могу описать тех сказанных слов. Остин был действительно умелым психологом.

Мы с ним разговаривали три часа. Да, да три. Он не торопился к своим остальным больным, казалось, ему интересно было слушать только мою жизнь. В конце, он сказал, что я здесь не узница. Мне было разрешено намного больше, чем остальным и диагноз мой, установленный врачами пока не подтверждается, но нужны были исследования, а потом и лечение.

Когда Остин ушел, мне показалось, будто с моей души свалился огромный камень. Мой мозг был выжат досуха. Вот, что мне было необходимо: хорошая поддержка и просто выговориться тому, кто сможет меня успокоить и выслушать. Остин мне даже приглянулся. В его милых и добрых чертах лица было что-то такое, что меня зацепило, но я быстро отмахнулась от всяких бредовых идей. Нужно было идти на обследования.

Под вечер на меня вновь напала тоска. Доктор Остин больше не заходил, и вновь я стала вспоминать неприятные воспоминания, которые грызли беспощадно мое сердце. Остин будто услышал зов моего плачущего сердца и пришел ко мне вечером, чтобы поговорить. За последнее время я еще никогда так не радовалась, как тогда. Мы снова проговорили больше часа и снова его слова пропитали мою душу как успокаивающий бальзам. Потом доктор ушел опять, теперь уже до утра. Я легла спать рано, еще в десять, стараясь ни о чем не думать, и вдруг, как в детстве вспомнила одну веселую поговорку: на новом месте приснись жених невесте. Глупая фраза, но мне почему-то приснился Остин…

На другой день, когда я испытала на себе раннее пробуждение и овсянку на завтрак, я заметила, что у меня появилось легкое настроение. Не такое как раньше, но все же. В мое окно светило солнце и мило мне улыбалось, осветив мрачную палату. И тут я посмотрела на себя в зеркало и впервые заметила, как я ужасно выгляжу и как ужасно это помещение… В голову мою пришла мысль. Первым делом я принялась за мою «новую комнату». Стараясь не думать о прошлом, а только о сегодняшнем дне, я украсила палату как могла. Теперь же она сходила за комнату в квартире. Затем занялась своей внешностью. Да уж, прежняя я бы ни за что не стала себя так запускать. Более и менее я привела себя в достойный вид, но вот лицо было не изменить и глаза больше не источали искры счастья…

Остин изумился моей перемене и переменой моего настроения. Он похвалил меня и сказал, что если добавить еще и препараты для лечения, то вскоре я окажусь дома. Сначала я была этому рада, но потом задумалась о том, что мне будет полезнее провести эти три месяца здесь, чтобы зажили душевные раны.

Мне прописали несколько лекарств и уколы. О, уколы были болезненны, и моя попа покрылась синяками, так что я не могла садиться на стул. Зато все это шло мне на пользу. Больше, конечно, на пользу мне шло общение с приятным, прежде всего человеком Остином. Он буквально возвращал меня к жизни каждый день, болтая со мной часами напролет.

И так прошло недели три, когда мы с Остином подружились больше чем врач и пациент. Мы стали близкими друзьями, а мне он начинал нравиться и как парень. Как девушка я стала тоже замечать, что нравлюсь молодому врачу, но мы лишь общались как друзья.

Однажды теплым зимним вечерком Остин вошел ко мне в палату и неожиданно спросил:

«Хочешь немного прогуляться со мной?»

На улицу я не выходила долгое время и, конечно, я была очень рада его предложению. Но сделать это надо было, чтобы никто меня не обнаружил. Я быстренько надела самые лучшие наряды и привела себя в достойный вид. Остин был поражен моим изменением и красотой и мы мигом выскочили на улицу.

После долгого пребывания в душной комнате свобода повлияла на меня, и я стала радоваться снегу, как ребенок.