Биография нечисти 2 (СИ)

Они дошли до берега пруда. Остановились перед телегой. В сторонке уже стояла брезентовая палатка, рядом с которой хозяйственная старушка мостила из кирпичей камелёк. Судя по всему, престарелая чета собиралась задержаться в сталкерском лагере на неопределённое время, и всю заботу по организации быта взяла на себя бабка.

Старик стянул с телеги грязный полог, швырнул его на землю.

- У меня есть всё! - похвастался дед. - Как в хорошем супермаркете.

- А знаешь Лукич, выгребай всё самое лучшее, - взмахнул рукой Макс. - Не хочу быть дармоедом, — надо сталкерам должок отдать.

2

Как-то ненавязчиво коробейник облегчил кошелёк Макса на тридцать тысяч. Сумма несколько удивила Журналиста, но о потраченных деньгах он не жалел. В этом месте, рядом с людьми которых почти не знал, он вдруг почувствовал себя в абсолютной безопасности, и это чувство пробудило в нём какое-то радостное умиротворение. Захотелось сделать что-то хорошее, поделится что ли с другими своей радостью.

А как обрадовался Лукич со Светкой, когда он не торгуясь «отмотал» от своего рулона шесть пятитысячных купюр.

Вдвоём с бабкой Лукич быстро опустошил лежавшие в тележке коробки и перенёс провиант в полумрак гаража. Здесь и прохладно и безопасно.

- Подтягивайся и ты с женой вечерком, - сказал Макс.

Отвязаться от назойливого стариковского внимания оказалось не так-то просто. Лукич ни в какую не хотел оставлять Воробьёва в покое и непрерывно атаковал его мозг огромным количеством бесполезной и противоречивой информации. Но Макс сказал, что ему нужно потолковать с Симоном и быстро ретировался.

Убедившись, что старик не поплёлся следом, Воробьёв отыскал спокойное местечко на берегу пруда и устроился под раскидистыми ветвями ивы.

«Вот же чёрт старый, все уши прожужжал про свою торговлю», - ухмыляясь, подумал Макс.

У воды было прохладно. Этот холодок напоминал о грядущих переменах погоды, когда подуют ветры и начнут лить дожди. И всё же Макс чувствовал себя великолепно. Он словно бы обновился. Физически. Эмоционально. Ничего не болело, ничего не угнетало — даже не верилось, что неделю назад его мозг разрывали тревожащие воображение мысли, а тело давало слабину при самых посредственных нагрузках.

Он посмотрел на пруд и заметил на другой стороне небольшой плот. На нём, бок о бок как куры на насесте, сидели Миша Трезвон и Кимка Шухов. Судя по торчащим в стороны удочкам, оболтусы рыбачили, но делали это с каким-то несвойственным рыбалке легкомыслием. Громко разговаривали, ёрзали и раскачивали утлый плот, который безбожно гнал мутную волну. Трезвон и вовсе периодически переходил на крик и злобно взмахивал свободной рукой. Со своего места Макс не слышал, о чём спорили два сталкера, но закончился этот спор до банального глупо, — плот опрокинулся и оба хорошенько выкупались.

- Болваны! - с ухмылкой прошептал Макс. - Кто ж так рыбачит?

На зелёной воде пруда золотом играли солнечные блики, резвилась рыба, слышался разноголосый хор амфибий. Картина идиллическая, и даже не хотелось верить, что где-то за пределами этого мирка процветает кровожадный мир Зоны.

Воробьёв поёжился и посмотрел на высоченные ивы на дальнем берегу пруда. С них мохнатыми белесыми мочалками свисали настоящие копны мха, в которых копошились какие-то птички. Поблескивали разорванные ветром и недавним дождём кружева паутины, покрывавшие ветви-хлысты. Тихо поскрипывали старые заскорузлые стволы.

За деревьями в сырой прохладе виднелась замшелая кирпичная стена, а уже за ней суровой громадой возвышался ещё один заводской корпус.

Звякнуло оцинкованное ведро выброшенное Трезвоном на берег, выругался выползающий из воды Кимка Шухов. Один за другим, словно два неповоротливых гуся, оболтусы вышли из воды и, проломившись сквозь заросли камыша, скрылись среди деревьев.

3

Макс пролистал тетрадь до конца и отметил, что последние двадцать страниц пусты. Бывший владелец закончить её так и не успел. Последняя запись датировалась 25 июня.