Биохакер

– …В склепе, – говорила она. – Ты лежишь в тесном склепе, ты стучишь кулаками в крышку гроба, ты орешь, срывая голос, – и ничего. Три дня, или тридцать три дня, или сто тридцать три дня. Ты слышишь только, как кровь стучит у тебя в ушах. Потом стук убыстряется, наполняет тебя всю, и ты видишь красный свет, и понимаешь, что это лопаются сосуды у тебя в глазах от того, что кончился воздух. Ты так хочешь вздохнуть, что выламываешься из собственных ребер и рвешь горло. Потом ты умираешь. Ненадолго. И все повторяется вновь.

– Казалось бы, – продолжала она, присев на корточки и поводя рукой по его волосам.

Рука была прохладной и твердой, а затем появилось что-то холодное и острое – лезвие, – оно прикоснулось к голове, и кожа под волосами инстинктивно пошла мурашками.

– Казалось бы, после этого я должна была стать добрее. Страдание очищает – это, кажется, была одна из твоих теорий. Я должна бы сейчас пожалеть тебя, бедный ты мой, глупый ты мой. Но мне не жаль. Нет, совсем не жаль. Жалость умерла там, вместе со мной.

Лезвие елозит по его голове, срезая волосы с противным сухим треском. Оно режет и кожу. Наверное, проступает кровь, потому что женщина с узорчатым лицом проводит пальцем по изрезанному черепу и слизывает кровь с пальца.

– Мммм. Вкусно. Знаешь, у тебя вкусная кровь. Впрочем, я, кажется, тебе говорила это… Когда-то. Плохо помню, что я тебе говорила.

Очень болит затылок, куда вошел шприц. Ноет и грудина на месте второго укола. Но череп, череп от этого неловкого бритья просто горит огнем. Он пытается дернуться, но не может. Тело парализовано, в нем живет и движется одна боль – ото лба до затылка, и снова ото лба и до затылка.

– «И он воскрес на третий день», – журчит знакомый-незнакомый голос знакомой-незнакомой женщины. – Враки. На третий день он обделался. Хотя нет, тоже вру. Его же всего-то навсего завернули в саван, а не законопатили, по обычаю нашей семейки, сначала в гроб, а затем в саркофаг. Знаешь, что смешно? Ведь мы тоже из иудеев. Может, я какая-нибудь там пра-пра-правнучка Соломона из колена Давидова. Он, кстати, тоже был из колена Давида. Думаешь, поэтому? У нас одинаковая мутация? Тот пра-пра-прадед, что был поближе ко мне, приехал в Англию из Испании и выкрестился. Он был богатый купец. У нас уже шесть веков как богатая семья, настоящие англичане, истинные христиане, только почему-то все смуглые, черноволосые и черноглазые… Смешно. Природу не переспоришь, Дориан.

И тут он вспоминает собственное имя. И вспоминает, кто эта женщина. Но воспоминания его проживут недолго. Три дня – а возможно, меньше.