Биохакер

– Нет, Сэми, – сказала Морган вслух. – Ты туда не полезешь… потому что у тебя нет фонарика и ты навернешься и свернешь шею…

Фонарик, большой, черно-красный, валялся на кухонном столе рядом с разделочной доской. Сэми вздохнула, быстро, чтобы не передумать, схватила фонарик, присела на корточки рядом с люком и посветила вниз. В ноздри шибанул кислый запах. В подвал вела деревянная лестница, и там виднелся земляной пол, какие-то бледные ростки и вроде бы мешки.

– Эй, – окликнула Саманта, – эй, хозяйка. Вы там?

Голос заглох где-то в глубине погреба.

– Умный человек, – заметила Сэми вслух, – пошарил бы тут, поискал еду и убрался восвояси. Совсем умный вообще не стал бы сюда соваться. А вот идиотка вроде тебя, Саманта Морган…

Она ступила на первую ступеньку. Потом на следующую, старательно светя фонариком. Потом еще на одну. А потом земляной пол с ростками и мешками вдруг вспучился тусклой трупной зеленью, закипел, запузырился, оглушая дрожжевой вонью, и пополз по лестнице вверх.

Майк перестал орать, как только тетка скрылась. Ну тут Сиби уже все поняла. Тетка была вроде той большой жабы, которая чуть не убила Батти и подбиралась к Хантеру. Только жаба посылала картинки в голову, даже Колдуна почти одолела, без Сиби бы он пропал. А эта тетка была ходячей картинкой. Чтобы приманить Сэми. А потом ее ам! – и съест то плохое, которое воняет. Сиби не очень понимала, откуда она это знает, просто знала – примерно как знала, в какое место композиции следует положить дохлого жука, а куда сосновую шишку. Ясно было также, что плохое не действует на расстоянии, вон и у Майка почти головная боль прошла, стоило тетке уйти. Значит, ему надо было подманить Сэми близко. Значит, у них еще есть время.

– За мной! – крикнула Сиби и побежала, и Мартин тоже побежал, и это вовсе не показалось девочке странным – как будто она от роду командовала большими людьми.

Канивр Марта взвыла, но не бросила хозяина, а последним, охая и держась за голову, плелся Майк.

Они пробежали в калитку и сквозь двор со всякими интересными штуками. И завернули за угол. И миновали садик, где деревья были не дикие, а прирученные – Сиби успела на бегу подскочить и цапнуть один плод, маленький, красный и сморщенный. Так же, как она знала про жабу и про тетку, цвергская девчонка знала, что люди растят у домов специальные деревья для вкусных плодов.

А затем они взбежали по ступенькам в комнату с кучей красивых блестящих вещей по полкам и стенам («Посуда, буфет, кастрюли», – вспомнила Сиби) и тут увидели голову Сэми, торчавшую над полом. В первую секунду Сиби перепугалась – она подумала, что вонючее-плохое уже проглотило Сэми и сейчас голову доедало. А потом голова дернулась вниз, исчезая, а Мартин бросился на пол и запустил руки в дырку, где скрылась Сэми, а Майк истошно завизжал, вскинув ладони к вискам. Мартин выдернул Сэми, как вкусный корешок из земли. У Сэми глаза были закатившиеся, белые. А следом за ней поползло то самое: гниль, вонючая гадость, то, что Сиби видела во сне, то, что мучило и убивало Старого. Сиби взвизгнула и швырнула в это плод. Красно-бурый кругляш погрузился в слизь и исчез без следа, а та, кажется, сыто чавкнула и поползла быстрее.

Цвергская девчонка закрутила головой, но Мартин быстро тащил Сэми к выходу, а рядом был только белый, как снег, Майк, и Сиби вцепилась в него и заорала что было силы: «Убей это, убей, убей!»

Мальчишка-наземник широко распахнул глаза, издал какой-то клокочущий звук горлом и начал заваливаться назад. А серо-зеленая слизь, которая хотела съесть и Сиби, и Сэми, и Старого, и вообще всех, вдруг остановилась, побурела и сдохла.

Глава 3 Зимний Гон

Золотоглазка припала к земле и принюхалась, а затем ящерицей скользнула за камень. Ее деймон, гигантская стрекоза с размахом крыльев под два метра, с огромными фасеточными глазами и с жалом на хвосте, зависла над низкой грядой холмов. Лежать на земле голым животом было холодно, ледяной ветер с холмов стегал спину, но Золотоглазка раздвинула потрескавшиеся губы в ухмылке. Многие охотники наряжались в плащи и накидки из шкур убитых химер, а порой и людских кож. Ромул и Рем щеголяли в волчьих безрукавках, и только Стая знала, что безрукавки сшиты не из меха их добычи, а из шкур серых братьев, погибших во время последней охоты. Красавка не изменила простой льняной рубахе, а Люцио, словно издеваясь над собственной благородной кровью, ползал по грязи в горностаевой мантии.