Биология просветления

Здесь У. Г. переходит к теме своей автобиографии. Любопытно, что прежде чем перейти в естественное состояние, он на протяжении пяти лет диктовал Валентине описание нескольких событий из своей жизни, своей садханы, различных мистических переживаний и т. п. Но за несколько месяцев до того, как перешел в естественное состояние, он однажды вечером просто сжег все эти страницы. Когда Валентина вернулась с работы, она была в ужасе, увидев, как 350 страниц ее кропотливой работы превратились в золу в камине.

В чем смысл продолжать работу над автобиографией – этой бесполезной книгой! Никому не интересно, что я делал и говорил. События изложены очень красиво; возможно, кто-то из читателей и заинтересуется и захочет узнать, что же произошло с этим человеком, который все это пережил. Но вы же видите, что на самом деле с ним произошло? (смеется) Со всем этим огромным багажом прошлого он оказался здесь; такая автобиография не обладает никакой ценностью для кого-либо. Но те, кто читал эту ее часть и слушал это, подумали, что там есть что-то великолепное. Это то, как некоторые из нас жили, и это должно быть по-своему интересным. Но я сказал, что не вижу смысла все это продолжать; лучше было просто отказаться от этого. А они расстроились. В любом случае я сам не хотел продолжать. А затем начались эти физические изменения.

Хислоп: Вы говорите о том, что произошло в 1967 году?

У. Г.: Я говорю о 1966-м. Время бесед Дж. Кришнамурти прошло. В то время мне было интереснее разговаривать с людьми. Приезжали самые разные люди со всех частей света. Там были битники, хиппи (смеется). Это было похоже на карусель! Приезжал Дешикачари – учитель хатха-йоги Дж. Кришнамурти, а также многие другие, посещавшие беседы Дж. Кришнамурти.

А затем медленно что-то внутри стало, образно выражаясь, сгорать; что-то происходило, принимало внутри некую форму. Я думал, что, возможно, это мое воображение; я не знаю, что это было; но мое тело вдруг стало слабеть. Это началось после ноября или декабря 1966 года. В то время я был в Женеве. Я постоянно жаловался на боль; в те времена я ходил по десять-пятнадцать километров в день. Я решил, что слабость – следствие боли в голове, которую я испытывал каждый раз, когда спускался с горы или поднимался на нее, и я даже подумал, что это может быть результатом низкого давления. Я чувствовал тяжесть в голове и избегал высоты, однако тяжесть не исчезала. Я не обращал на это никакого внимания, хотя физическая слабость продолжалась очень долго. А затем я вдруг почувствовал себя очень сильным и здоровым, без всяких признаков боли.

Прямо перед началом бесед Дж. Кришнамурти – не помню, это было до начала бесед или после них, – тяжесть в голове вновь вернулась и не покидала меня несколько дней. Однажды я сказал, что с этого момента голова для меня не существует; эта часть головы больше не существует для меня.

Хислоп: Та часть, что над бровями?

У. Г.: Над бровями головы не было. Иногда я ощущал, что она там, а иногда ее не было, и тогда боль исчезала. А затем через несколько дней боль вновь возвращалась. При всем этом во время бесед Дж. Кришнамурти на протяжении десяти дискуссий я продолжал принимать участие в этой карусели, разговаривая с людьми. Несмотря на тяжесть в голове, я шел на беседы, приходил сюда и затем обсуждал Дж. Кришнамурти с посетителями. Люди думали, что у меня было глубокое понимание того, что этот человек говорит. Я помогал им понимать слова, абстракции собственным интересным образом. Но они также хотели, чтобы я обсуждал Дж. Кришнамурти, чего я делать не хотел. Я сказал, что нет смысла его обсуждать, так как учения Дж. Кришнамурти объяснить невозможно.

Некоторые друзья сказали: «Возможно, это и так, но ты, похоже, действуешь с какого-то другого уровня сознания». Один из молодых людей, посещавших беседы Дж. Кришнамурти, гонялся за мной дней десять. Каждый день он приходил сюда и спрашивал: «Как так получается, что ваше поведение так сильно отличается от моего; почему ваши реакции так отличаются? У вас вроде как нет тревог и забот. В чем дело?» Я сказал: «Не знаю. Я так живу. Я ни за чем не гоняюсь, у меня нет никаких амбиций, ничего такого, но не думай, что у меня есть то же самое, что и у него (Дж. Кришнамурти).

Он чем-то обладает, но это – не оно, в этом я уверен. Я такой же, как ты или любой другой, и ничем не отличаюсь». Но он не отставал. Он был полон решимости что-то от меня получить и сказал, что тот человек его больше не интересовал. Мне пришлось сказать ему, что здесь ничего нет; ничего, что можно было бы дать или как-то это втолковывать; здесь нет никакой заботы. Это для меня естественно. Но он настаивал на том, что это был другой уровень сознания. И вся эта карусель продолжалась.