Биология просветления

Хислоп: Но ведь раньше ум производил идеи и образы!

Юджи: Психологический ум производил идеи и образы раньше, но не сейчас. Сейчас там присутствует только фактическая память, слова.

Хислоп: Что произошло с той частью ума?

Юджи: Она вдруг исчезла. Так что больше нет ни идей, ни образов, ни сравнений, только слова.

Хислоп: А куда ушёл тот психологический ум, который был раньше?

Юджи: Он исчез вместе с появлением тех изменений, которые я описывал. Однажды утром я проснулся и никакого «вчера» не существовало. Вот так. Тело исчезло, а с ним исчезло всё. Это было как чистый лист. И не только тем утром — даже сейчас, когда я выхожу из этой комнаты, опять чистый лист. Это не значит, что вообще нет никакой памяти; есть фактическая память. Когда я пойду домой, то если захочу, смогу записать всё, что здесь произошло, о чём мы говорили. Но не будет никаких идей, образов, чувств, интерпретаций, так как я больше не могу теоретизировать, философствовать. Ум стал подобен проигрывателю, и он просто повторяет— вот и всё.

Хислоп: Жизни окружающих вас людей весьма сложны и запутанны. Что вы об этом думаете?

Юджи: Этот вопрос вообще ничем не обоснован. Если кто-нибудь спросит меня, что делать, как освободиться от эго, как быть счастливым, то я подумаю: а почему он задаёт мне такие вопросы? Сам себе я их никогда не задаю. Я не знаю, каково это — быть несчастным, и, следовательно, не знаю, каково это — быть счастливым. Это факт, так как я никогда не мыслю такими терминами, как «счастье» или «несчастье».

Ты осознаёшь ощущение — ощущение от сексуальности, от цветка, от коровьего колокольчика, от хромой женщины на улице — все они создают одно и то же ощущение. Эти ощущения следуют одно за другим, и я даже не связываю их с тем, что вижу. И это ощущение не переносится на следующее мгновение. Ему приходит конец. Почему это чувство появилось, что его создало, я не знаю.

Для такого человека секс становится невозможным — и не потому, что он практикует целибат или контролирует сексуальное желание. Когда ты держишь кого-то за руку, для тебя существует только это прикосновение, и только вид этого человека — и больше ничего, никакого ума. В тот момент ты живёшь только прикосновением руки, и так как внутри никого нет, никакого ума, который жаждал бы большего, который думает, что объятие или поцелуй даст тебе больше удовольствия, ты просто живёшь в этом моменте и даже никак его не называешь. Как такой индивид может заниматься сексом, когда нет вообще никакой тактильной стимуляции?

Ум не может контролировать секс. Возможно, вы сможете его контролировать, практикуя целибат на протяжении сорока или пятидесяти лет, а затем произойдёт какой-нибудь промах и всё — человек пропал. А здесь секс невозможен. Чувства не делают его возможным. Во-первых, сексуальное желание не отличается от других чувств, оно не более необычное в своей интенсивности, чем чувство, вызванное цветком, птицей, часами на стене или хромой женщиной, идущей по улице. Во-вторых, внутри нет никого, кто бы говорил, что это приятнее, чем что-либо другое, так как ум никогда не вмешивается в чувства. Кстати, вообще нет никакого ума в действии.

Хислоп: Обладая многими знаниями и информацией, мы проводим различия между людьми и вещами. Мы говорим, что он отличается от него или неё; это всего-навсего логическое заключение.

Юджи: Согласно вам, согласно вашей системе ценностей, вы говорите, что она сложный человек. Кто сравнивает? Я не сравниваю. Люди сравнивают. Мы говорим: «Вот эта жизнь благодетельная, а та — аморальная», но согласно какому определению? У вас есть определения, у меня их нет. Простая жизнь, благодетельная жизнь, аморальная жизнь, духовная жизнь — всё это просто слова. Вы можете четыре часа говорить со мной о ценности простой жизни, о том, что простой человек — счастливый человек и всё такое, а кто-то другой может сказать, что без выпивки и разных приятных переживаний так и не узнаешь, чего ты лишён (смеётся), но я на самом деле не знаю, о чём говорят обе стороны. Вот так всё просто.

Хислоп: Вы разве не оцениваете?