Биология трансцендентного

К распространившейся эпидемии детей, стреляющих в себе подобных, следует добавить рост детских самоубийств. До периода, начавшегося с окончанием Второй мировой войны, не были зафиксированы случаи самоубийств, происходившие среди детей в возрасте до 14-ти лет. С одной стороны, эта статистика может быть частично связана с отсутствием информации или с отсутствием подтверждения, или с обоими этими факторам. Тем не менее, даже полные статистические данные не смогли бы приблизиться к уровню растущего числа детских самоубийств в Соединенных Штатах. В 1991 году печальная статистика распространилась даже на трехлетних(!) детей, а попытки самоубийства имеют место каждые 78 секунд. В день, в среднем, шестерым детям это удается (что говорит о блестящей Службе спасения в стране и указывает на тот факт, что самоубийство совершить гораздо труднее, чем полагает большинство детей). В 2000 году самоубийство стало третьей по количеству причиной детских смертей в возрасте от 5-ти до 17 лет.

Среди девочек попытки самоубийства происходят гораздо чаще, чем среди мальчиков, а среди мальчиков наблюдается количественное превосходство попыток, доведенных до конца. У этого явления отсутствуют какие-либо исторические прецеденты, и, хотя учителя признают этот факт и не игнорируют его, на государственном и общественном уровне его замалчивают. Пока люди от колыбели до самой могилы будут слышать частые, настойчивые и пронзительные команды "НЕТ!" и "НЕЛЬЗЯ!" со всех сторон, забота и любовь едва ли явятся нашему взору. Снова и снова, год за годом, целая нация будет платить суровую цену за сомнительное согласие маленького ребенка с позорными действиями взрослых.

Рисунок 9. Благодаря новейшим приспособлениям для сканирования мозга, мы можем увидеть неокортекс и лобные доли двух живых людей. Слева — снимок нормального человека, не склонного к жестокости; правый снимок сделан с мозга человека, склонного к насилию. Обратите внимание, что неокортекс (нижняя часть снимка) выглядит одинаково в обоих случаях, в то время как лобные доли разительно отличаются. Такие снимки дают явное доказательство биологических повреждений, беспокоящих жестоких и/или преступных людей и указывают на серьезные трудности, с которыми они сталкиваются в результате этого повреждения.

Чувство вины продолжает жить: пожизненные поиски прощения

Пробуждение чувства стыда — очевидная форма уличения в грехе, и поскольку большинство людей слышало об этом, и им самим предъявляли подобные обвинения с самого детства, они бессознательно и импульсивно причиняют ту же боль своим детям. Процитированные Шором слова укоризны в совершенстве передают обвинительный тон: "Ты плохой. То, что ты делаешь, плохо". Пристыженные подобным образом, мы забываем о том, кто мы есть. Мы на самом деле надеваем на себя защитную маску, чтобы укрыться от обвиняющего перста, указующего в нашу сторону. Отрезанные от собственного духовного начала, мы проводим остаток жизни в попытках доказать свою невиновность.

Все сказанное возвращает нас к теме, затронутой в начале главы — к вынужденному потоку сознания, к защитной болтовне. Эта внутренняя речь появляется от состояния пристыженности и бьет ключом без остановки, она полна обвинений и поисков виноватых, словно в попытке изгнать из сознания мрачную тень стыда, взращенную в человеке с детства.

Тот факт, что все наши реакции на чувство вины повторяются и усиливаются в подростковый период, является важной темой для обсуждения. Достаточно сказать, что с развитием ребенка происходит резкий всплеск мозгового роста и бешеная атака сексуальности с сопровождающими её серьёзными ограничениями, которые усиливают чувство стыда. В этот период существует множество поводов вызывать в подростке чувство стыда, чтобы сделать из него достойного субъекта культуры. При этом его превращают в средство для выражения и распространения насилия, а также в активного потребителя подделок массовой культуры.