Биомем

Познакомиться действительно удалось легко, Оля с Динкой быстро нашли общий язык. После представления Борис предложил продолжить вечер в кафе, никто не стал возражать. Всё получилось как-то само собой — вино, лёгкие закуски, непринуждённая беседа. После нескольких тостов глаза девушек заблестели, мужчины расслабились. Борис поднял очередной бокал.

— А знаете, ведь у меня сегодня день рождения! Девушки могут поцеловать новорождённого.

Оля встала и ткнулась губами в уголок его рта. Динка тоже потянулась к нему, но Борис отстранился.

— Что ты, я пошутил! Олик же потом убьёт нас обоих!

— Какие шутки! — отозвалась Оля. — Тебя-то я точно убью!

Когда вторая бутылка опустела, Леонид предложил:

— Может, возьмём что-нибудь посерьёзнее?

— Не стоит, — ответил Борис, — давайте лучше по кофе. И поговорим серьёзно.

Он рассказал новым друзьям, что видел их последние анализы. Рассказал о недавно открытом, ещё практически неизученном споровике-паразите. Предложил анонимное лечение в закрытом институте. Борис старался не говорить лишнего и при этом быть убедительным, но сам понимал, что получается это неважно. Когда он закончил, Динка резко скомкала салфетку и бросила её в пустую тарелку.

— Так вы всё это специально подстроили?! И вы хотите, чтобы мы после этого вам верили?!

— Успокойся, пожалуйста, — Леонид задумчиво повертел в руках пустой бокал. — Сама же видишь, они в тупике, не знают, что делать. И наверняка кучу инструкций нарушили, рассказав нам всё.

— Надеюсь на вашу сдержанность, — вставил Борис.

Леонид посмотрел на него.

— Так говоришь, последствия минимальны?

Борис кивнул.

— Тогда мой ответ — нет, — сказал Леонид, — я не чувствую никакого внутреннего запрета, никакого управляющего голоса, если тебя это интересует. Просто в последние недели у нас пошёл какой-то невозможный, волшебный секс; в юности такого не было. Не по частоте, а по качеству. Я всё не мог понять, с чем же это связано. Оказывается, споровик. Ну споровик так споровик; я не готов отказаться от новых ощущений и вернуться к старым. Буду болеть, раз это так приятно.

— А ты? — спросил Борис Динку.

— Пожалуй, присоединюсь к Лёне.

— Печально, — сказала Оля, — но всё равно, рада была с вами познакомиться. Ну что ж, давайте прощаться.

Она обняла Динку и вдруг, прильнув к ней, поцеловала в губы.

— Что ты творишь?! — Борис резко отшвырнул Олю, но было уже поздно.

— Зачем, ну зачем… — повторял он, не находя слов.

— Другого способа всё равно не было, — спокойно ответила Оля. — Ты же видишь — все заражённые отказываются от лечения. Паразит им это запрещает. Так что мы сейчас поедем в институт, и я подпишу там все бумаги с согласием на лечение. Настоящая я, в здравом уме и трезвой памяти. А если потом откажусь, это не будет считаться, это буду уже не совсем я. Понимаешь? Лекарство обязательно надо найти, а без меня вам не справиться.

Борис стоял, не в силах вымолвить ни слова.

— Ну, подруга, ты даёшь! — сказала Динка.

Потом повернулась к Борису:

— А ты дурак, раз такое допустил. Мог ведь догадаться! И почему дуракам так везёт в любви? Держись за неё руками и зубами, второй такой точно не найдёшь.

23

Матвей, узнав обо всём, изменился в лице.

— Идиот! Как ты мог?! Да лучше б ты сам трахнул их обоих!

Борис молчал, закусив губу.

— Полегче, Матвей, — вмешалась Оля. — Вот это точно было бы не лучше.

Лицо Матвея скривилось.

— А ты-то зачем полезла в это дерьмо?!

— Вам же нужно проследить за ходом болезни, — ответила Оля, — и лучше с самого начала. Создать лекарство, испытать его на ком-то. Так вот, этот «кто-то» — это я.

— Ты не понимаешь, — устало сказал Матвей, — все, за кем мы наблюдали — не самые хорошие люди. Каждый со своими тараканами. Болезнь сработала как переключатель, переключив их на добро; для окружающих они стали даже удобнее. Но ты-то природный эмпат, тебя просто некуда переключать! Ты и так добрая, дальше некуда! Я даже представить не могу, что будет, когда на тебя наложится воля паразита.

— Я буду вести дневник, — пообещала Оля.

Она подписала согласие на лечение, и в тот же вечер её поместили в отдельный бокс при институтской клинике.

Утром Борис заглянул к Матвею.

— Я к Оле. Надеюсь, у нас ничего срочного?

— Иди, конечно. Только постарайся её не волновать, отнесись ко всему спокойнее.

— Ты о чём?

Матвей замялся.

— Видишь ли, я велел переодеть её. И ограничить доступ к её боксу.

— Почему?

— Она… Как бы это сказать поточнее… Соблазняет.

— Что?! — Борис не поверил ушам.

— Нет, не подумай, она не говорит и не делает ничего такого. Просто сидит там и… Не знаю даже, как это назвать. Сидит и источает феромоны, что ли… Короче, с ней теперь будет работать только Варвара. Ну и ты, конечно.