BIOS

А пролетарии, огромные и безголосые массы населения Земли, просто трахались или женились как могли. И пополняли свои ряды, хотя разного рода вирусы, вызывающие бесплодие, и помогали удерживать население в рамках допустимого.

На Земле прошла приличная часть обучения Элам; она не была наивной простушкой в отношении этой планеты… в отличие от Тэма Хайса или даже такого дитя из пробирки УиП, как Зоя Фишер.

Элам повернулась к окну, которое на деле было не окном, а прямым видеопотоком с камеры по ту сторону многослойного корпуса шаттла. Под нею пролетал западный континент. С такой высоты Исис выглядела настолько безмятежной, что от этого вида разрывалось сердце. Покрытые снегом вершины гор Коппер сменились широкими аллювиальными равнинами, а затем и прериями, прорезаемыми венами синих, как небо, рек. Облака бросали тень на луга, реки широко разливались перед тем, как излиться в в заболоченные бухты и солёные заливы. На огромном восточном побережье морские птицы кружили в воздухе стаями, достаточно крупными, чтобы их можно было разглядеть даже с такой высоты. И всё это скорее знали, чем видели; картографировали с орбиты. Если кто и мог это рассмотреть, так только автоматические корабли с мощной оптикой.

Неприкасаемо всё это, подумала Элам. В каком-то смысле, ни к одной части Исис никто никогда не прикасался, тем более голыми руками. Планета кишела жизнью, но эта жизнь была на миллиард лет старше земной, более развитой - но, в то же время, и более примитивной. От перемен её предохранило отсутствие массовых вымираний, что оставило место для всех форм жизни, всех классов и семейств, для любой стратегии выживания, кроме разве что человека, разума, землян. Мы настолько простые создания, подумала Элам; мы не способны побороть изумительно эффективные фитотоксины, неисчислимых микроскопических хищников, закалённых миллиардом лет инволюции. В иммунной системе человека нет ничего, что могло бы распознать или остановить невидимые армии Исис.

Они берут нас измором, размышляла Элам. Она подумала о колониях бактерий, разъедающих уплотнения на Ямбуку, и о плёнках водорослей, которые могли иметь отношение к катастрофе в глубине океана - а могли и не иметь. Мы не можем их узнать, но я верю, что они узнают нас, сказала она себе. Мы возводим стены, барьеры, но жизнь обращается к жизни. Жизнь говорит с жизнью; это правило.

***

Серо-голубой континентальный шельф исчез вдали, и на какое-то время внизу остался только океан - кобальтово-синий, покрытый складками белых бурунов, - да облака от тропических штормов, набирающих силу в ярком свете солнца, подобно часовой пружине, которую заводят молнии. В открытом море - ни корабля, ни кильватерного следа. Ничего, сделанного человеком, ни единой доски с гвоздями или белой пластиковой бутылки. Внизу нет ничего, подумала Элам, - только инопланетный криль, заросли водорослей и гонимая ветром пена.

Она задумалась о барьерах, разделяющих жизнь земную и жизнь Исис, а потом о долгом карантине между Землёй и Койперовской Республикой, о тех чёрных днях, когда из-за заразных болезней Земля потеряла огромную долю населения, и Республика обрела подлинную независимость, чуть ли не сама собой. Республика - альянс наиболее удалённых объектов, на которых когда-либо селились люди: объекты пояса Койпера, астероиды, шахты облака Оорта, марсианские фермы по производству воздуха. Небесных тел с самыми жёсткими условиями. Водород-кислородная экономика внешней системы была отрезана от самодовольной, богатой водой Земли; человечество разделилось, словно партеногенетическая клетка. Но разделение никогда не было абсолютным; жизнь соприкасается с жизнью. Рабочий Трест вернул потрёпанную Землю в космос, но не смог залечить старые гражданские и политические раны. Земля скатилась в систему бюрократической аристократии, а Койперовская Республика превратилась для материнской планеты в неуправляемых детей, воплощающих в ледяных цитаделях языческие или пуританские утопии. Там никто не кромсает себе яйца в качестве жеста верности феодалу, прости господи.

И - да, жизнь соприкасается с жизнью.

Взять, к примеру, Тэма Хайса. Самый настоящий сирота с Койпера, изгнанный доктринёрским кланом Ред-Торн за то, что подписался работать в проекте Рабочего Треста. Но этот контракт с Трестом был для него единственным способом добраться до Исис, далёкой, сказочной Исис, сакрального для Республики места. Он променял свою родину на мечту. А Зоя Фишер, такое послушное дитя из пробирки, какое только может получиться на Земле? Для неё, химически кастрированной женщины, даже сны под запретом. Но Исис каким-то образом свела их вместе. Это было очевидно для всех, кроме них самих… Уж Элам-то точно это видела. Стоит им оказаться в одном помещении, как Зоя начинала кружить вокруг него, словно планета; он же следил за ней, как антенна дистанционно управляемого робота.