Бирюзовая тризна

Таксист довез до самого отеля. Новая туча накатывалась на остров, первые капли уже летели вниз, и я поторопился расплатиться и нырнуть под крышу. Отель был великолепен — высокие одно — и двухэтажные строения с круглыми плоскими крышами из плетеной соломки, в стиле построек аборигенов. Соломенные циновки, разумеется, только прикрывали железную кровлю, но все равно впечатление было потрясающее. Судя по доске за регистрационной стойкой, в отеле был ровно сто один номер, судя по рекламному проспекту — все с кондиционерами. Внутренний двор занимал амебовидный бассейн, вокруг которого в изящном беспорядке располагались столики под пляжными полосатыми зонтиками. Здесь можно было одновременно наслаждаться богатым баром и видом на гавань и гору Пайса, Хозяйку, Дождя. В данный момент Хозяйка как раз была за работой: яркий солнечный день неотступно вытесняла ночь с шапкой из грохочущей кипящей черной тучей и нарядом из потоков дождя.

На этом достопримечательности отеля практически заканчивались. Сувенирный магазинчик в холле был, как и везде, набит всевозможными искусными безделушками с претензией на местный колорит. Сам холл был не слишком чист. На полу то там, то здесь валялись ошметки фантиков и фруктовых шкурок. Стекла огромных окон были явно не мыты. Швейцар при входе зевал во весь рот.

Три девушки за регистрационной стойкой не обращали на меня ни малейшего внимания, увлекшись своей невероятно оживленной беседой: они то и дело прыскали в ладошку, а временами просто сгибались от хохота. Одна из них наконец-то бросила недоумевающий взгляд в мою сторону. Я продолжал безмятежно ждать. Тогда она на минуточку отвлеклась и подошла ко мне. Девушки являли собой хроматическую гамму трех оттенков коричневого цвета.

Та, что подошла ко мне, имела как раз средний оттенок, цвета шоколадной помадки.

— Вы что, что-то хотели?

— Номер, леди.

— Вы заказывали номера?

— Нет, я не заказывал номера.

— И тем не менее вы хотите номер.

— Да, представьте, я хочу номер. Одну комнату. Большую. Просторную. С большая удобная кровать в эта комната. И еще мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь из обслуживающего персонала принес виски со льдом в эта большая комната. Я хочу эта комната на пять, шесть, много дней. Еда я буду есть здесь. Если у вас нет решительных возражений, покажите мне, пожалуйста, несколько вариантов. У вас наверняка сейчас очень много свободных номеров. Вот вам пятисотдолларовая банкнота, я нашел ее на днях. Пожалуйста, распишитесь в получении. Этого должно хватить и за номер, и за сервис.

— А вы забавный. Ладно, ваша взяла, — ответила она без тени улыбки.

— Вижу, — отозвался я.

Пока я заполнял регистрационную карточку, оно выбирала ключ. Я знал, что первым она мне предложит самый худший во всем отеле номер. Я был уверен, что мне придется вернуться за другим ключом, поэтому не удивился, когда так оно и случилось. Но я удивился, когда обнаружил, что и второй вариант не лучше. То ли она решила, что достаточно отомщена, то ли я ее допек, но с третьей попытки мой каприз был удовлетворен. Номер был великолепен. Он был даже на удивление чист.

Весь отель был поражен вирусом Единственное Развлечение в Городе. Если вам это не нравилось, что ж, вам же было хуже. Но этот вирус имеет куда более неприятный побочный эффект: Никакой Ответственности. Другими словами, от вас не требует ничего, но и вы, пожалуйста, ничего ни от кого не требуйте.

Но отели — всех степеней опрятности — строятся все-таки как правило для людей, и, пустив в ход некоторую изобретательность и обаяние, вы все же можете найти в них бармена, который, выставляя вам выпивку, не расплескает половину на стойку и вам на руки; официанта, который с гордостью и удовольствием сообщит вам все коронные блюда местной кухни; и горничную, которая мало-мальски приберет ваш номер и не накричит на вас, когда вы робко попросите сменить вам обе простыни. Все мы так или иначе зависим от расположенности к нам сервиса. Но бывая на островных колониях (как правило, бывших колониях, но по-прежнему территориях США), я начал замечать, что большинство этих «услужливых, милых, обаятельных и безыскусных темнокожих детей природы», как говорится в рекламных проспектах, на самом деле с удовольствием бы общипали, выпотрошили и поджарили всех янки, до которых им позволили бы дотянуться. Может быть, даже съели бы, предварительно густо поперчив. Что-то говорили мне, что в свободном Самоа это мое наблюдение перерастает в уверенность.