Бирма: Земля и люди

Сидит в одиночестве мастер татуировок. Старая пословица гласит: «Три вещи делают в жизни однажды и навсегда: строят пагоду, татуируются и выходят замуж». Строят пагоды и женятся до сих пор, а вот охотников покрывать тело магическими рисунками становится все меньше, хотя вместо старинного пучка бамбуковых игл мастер вооружен специальной машинкой. Обычай уходит в прошлое. Также реже встречаются чинские девушки с лицом, иссеченным синими полосами, или женщины из племени падаун с чудовищно удлиненными шеями.

Падауны живут на северо-востоке страны, в бывшем княжестве Монгпай. Никто не помнит, когда появился обычай вытягивать шеи девочкам. Но рассказывают: повадился в деревню тигр-людоед. Ночью он подкрадывался к хижинам, нападал на спящих девочек и перегрызал им горло. Тогда и стали защищать их кольцами. Каждый год, примерно с пяти лет, на шею девочки, как на детскую пирамидку, надевают латунное или медное кольцо — до тех пор, пока шея не вытянется до тридцати сантиметров. Чем выше «воротник», тем привлекательнее считалась женщина. Нередко такое «ожерелье» весит несколько килограммов. Надевается оно на всю жизнь. Если кольца снять, наступит смерть, так как позвонки разошлись и шея потеряла опору. К счастью, закованные в медь женщины встречаются все реже.

Здесь, на мандалайском холме, находится священная реликвия: отпечаток стопы Будды. Говорят, вода, скапливающаяся в божественной стопе, обладает целительными свойствами. Сюда в надежде на исцеление стекаются потоки больных и убогих. Чтобы взглянуть на такое чудо, мы преодолели 999 ступенек вверх под палящим солнцем. След оказался каменной нишей метровой длины. Не знаю, как насчет чуда исцеления, но истинное чудо, сотворенное руками человеческими, мы увидели у подножия холма, в храме Кутодо, что в переводе означает «Великая работа, достойная королей».

В окрестностях Мандалая

Здесь выстроено 729 небольших храмов — миниатюрных копий Швезигоуна в Пагане. Под сводами каждого храмика — вертикальная мраморная плита, на которой выбит текст священного писания «Трипитаки». 729 каменных «рукописей» — уникальная библиотека.

А рядом старинный деревянный монастырь Шуэнандо. Скрипнула тяжелая резная дверь-фреска и впустила нас в покои. Внутри темно и прохладно, поблескивают золоченые стены, схваченные по углам паутиной; кряхтят, потрескивают полы из старого тика; горят ароматические палочки, как в забытой сказке.

У каждого города своя слава, которую ему создают мастера. В городе Магуэ живут лучшие кузнецы, в Сикайне — чеканщики, в Шуэгу — гончары, в Мандалае — каменотесы, ткачи и ювелиры. Никто не превзошел мандалайских мастеров в изготовлении тончайших золотых пластин, которыми покрывают пагоды. С ловкостью лесковского Левши работают ювелиры. Газовая горелка и пара искусных рук — вот все, чем они располагают, плетя изысканные серебряные ожерелья, браслеты, кольца. А ткачи? Они не просто ремесленники, но художники и химики: сами готовят красители, изобретают рисунки.

Славен Мандалай также искусством литья колоколов. В прошлом веке здесь был отлит самый большой из действующих в мире колокол для неоконченной пагоды в Мингуне, что стоит севернее Мандалая на западном берегу Иравади. Исстари ремесленники селились рядом. И теперь сохранились в городе кварталы мебельщиков, портных, зонтичных дел мастеров.

Никто не знает, где и когда был сделан первый в мире зонт. Некогда он слыл символом знатности и богатства. В Мандалайском музее нам показали зонт величиной с крышу садовой беседки. Его несли над головой вельможи трое слуг. Но не о тех зонтах речь, а о самых обычных, без которых в Бирме не обойтись.

В Мандалае я наблюдала, как рождается зонт. Под навесом хижины, сидя на циновках, работала вся семья. Отец мастерил бамбуковый каркас, мать расписывала шелк, старшие дети натягивали его на каркас, а младшие старательно прилаживали ручки и кисточки. И каждый зонт был не похож на другой.

А на улице каменотесов, близ Араканской пагоды, я видела, как делают богов. Мастер, склонившись над камнем, уверенно извлекал из глыбы знакомые черты. Пока статуя в работе — она обычный полуфабрикат. На сваленных в кучу изваяниях Будды сушится белье, играют дети, спят собаки. Но стоит готовую статую водрузить в пагоде или в домашнем алтаре — кончено. Она — святыня! И тот же мастер, что вчера гранил камень, сегодня благоговейно склоняется перед ним.

Юный чеканщик за работой

Искусство каменотесов предстало перед нами воплощенным в светло-серой громаде кафедрального собора св. Георгия в Мандалае. Среди суеты азиатского города вдруг возникла гармония готического храма. Мраморные колонны уносились ввысь, к куполу, где горела мозаика стрельчатых окон, щедро подсвеченная солнцем. В зале было сумрачно, прохладно, а в открытую дверь врывался ослепительный тропический день. Начиналась служба.