Биробиджан - земля обетованная

Но уже довольно, чтобы вызвать рост антисемитских настроений среди некоторых слоев в тех пунктах, где этот прирост особенно заметен в абсолютных величинах (как Москва).

Если взять отдельно рабочих и отдельно служащих, то получатся такие соотношения. Среди всех несельскохозяйственных служащих (3600 тысяч человек) евреи составляют около 8 процентов (почти 300 тысяч человек). Среди всех несельскохозяйственных рабочих (7400 тысяч человек) евреи составляют около 2,7 процента (около 200 тысяч человек), а в том числе среди городских рабочих — 4 процента.

Во все эти сведения включены по данным ЦСУ также безработные (и для евреев и для всех вообще). Среди еврейских рабочих и служащих безработица оказалась гораздо более значительной, чем среди всех рабочих и служащих вообще. На полмиллиона еврейских рабочих и служащих приходится почти сто тысяч безработных или до 20 процентов. А для всех рабочих и служащих этот процент чуть не вдвое меньше. Впрочем, о таком соотношении было известно и раньше: уже более полугода назад опубликованы были сводные данные по биржам труда Украины, согласно которым число евреев на биржах труда составляло 24 процента к еврейским членам профсоюзов, а количество остальных рабочих и служащих на биржах труда Украины составляло только 12 процентов к соответственной сумме членов украинских профсоюзов. По Белоруссии опубликован по национальностям итог переписи безработных профсоюзами в ноябре 1927 г., причем процент евреев среди безработных (35,7 процента) оказался значительно выше процента евреев среди членов союзов (причем не вошел еще в перепись союз совторгслужащих, см. № 2 „Бюллетеня“ Орта, стр. 19). По переписи ЦСУ 16 декабря 1926 г. в Белоруссии безработных среди еврейских рабочих и служащих 17 процентов, а среди прочих рабочих и служащих только 8 процентов. В Москве по переписи 16 декабря 1927 г. безработных среди еврейских рабочих и служащих около 20 процентов, среди остальных — 15 процентов (там же).

Гораздо большее развитие безработицы среди еврейских рабочих и служащих, чем среди прочих, объясняется двумя причинами. Во-первых, еврейские рабочие в гораздо большей мере сосредоточены в отсталых ремеслах, где процент безработных особенно высок в силу конкуренции фабрики и унаследованной от царизма чрезмерной искусственной скученности трудящихся в ремесленно-торговых городках и местечках Белоруссии и Украины. Во-вторых, еврейские служащие на Украине, в Белоруссии и РСФСР при сокращении штатов и рационализации аппарата, как показывает результат, подвергались увольнениям и встречали затруднений в новом приискании работы значительно больше, чем служащие украинцы, великороссы и т. д.

Гораздо большее развитие безработицы среди еврейских рабочих и служащих в сравнении с остальным пролетариатом страны; устойчиво-безнадежное состояние безработицы в силу самого состояния некоторых отраслей ремесла и курса на нерасширение служебного аппарата; отсутствие мер по вовлечению обученных технически или культурно рук в нуждающуюся в них промышленность географически других районов СССР; невозможность существовавшей до революции эмиграции за границу для получения там занятия в промышленности — эти четыре причины создали совершенно новое, экономически реакционное, но вполне понятное явление в советской хозяйственной действительности. Именно, в наш век индустриализации начался отлив индустриального еврейского населения СССР в сельское хозяйство, началось „распромышливание“, деиндустриализация части советского пролетариата и кустарей-ремесленников.

Дело перехода значительной части городского еврейского населения СССР к занятию сельским хозяйством постепенно, вообще говоря, все более прочно становится на ноги. Многих с самого начала смущал вопрос: насколько такое явление, как переход горожан к занятию земледелием и животноводством, вообще лежит по линии исторического прогресса. До сих пор экономическое развитие сопровождалось обычно отливом населения из деревни в города, индустриализацией страны, а не аграризацией.

Как общее правило, это верно и для современного Союза ССР — его путь на ряд лет вперед есть именно путь роста индустриализации. Однако в отдельных частях громадной страны и для отдельных групп населения может одновременно наблюдаться переход новых слоев к земледелию, не нарушая этим общей картины. Лишь бы речь шла о таких группах, переход которых к земледелию означал бы движение вперед от доиндустриальных форм экономики, а не возврат назад от индустрии к сельскому хозяйству.