Биржа. Русская рулетка. Инструкция по эксплуатации и руководство по выживанию

Оно и понятно: на продажах своей продукции он, условно говоря, получает миллионы или десятки миллионов долларов, а на росте курса своих акций – сотни миллионов и миллиарды. Растущие акции особенно хорошо продаются, а ещё под них (уже проданные) можно кредит взять. Конечно, курс акций на бирже зависит от эффективности бизнеса и доли рынка, которую контролирует компания. Но ещё капитализация компании зависит от многих неуловимых факторов. Всё большую роль в оценке акций сегодня играют не издержки, а фьючерсы, не прошлое, а будущее. Больше смотрят не на вещественные активы, а на знания, связи и образы – активы сугубо нематериальные. Даже если брать компании из самых нижних и примитивных ярусов экономики, то мы увидим ту же закономерность.

Например, в капитализации нефтяных и вообще добывающих сырьё компаний стоимость их вещественных активов (оборудования) занимает только четверть объёма. А всё остальное – контролируемые запасы, лицензии на разработку месторождений, связи в политических кругах, репутация компании в финансовых сферах, накопленные ноу-хау и разработки новых технологий.

Если двинуться выше, в машиностроение, то там нематериальные факторы занимают уже семь восьмых (а то и восемь девятых) стоимости компании на рынке. У производителей массовых товаров, например «Sony», «Xerox» или «McDonalds» и «Coca-cola», материальные активы составляют лишь одну двенадцатую часть капитализации, а всё остальное – это брэнд (торговая марка), идеология и образ товара, его узнаваемость массами потребителей.

Наконец, у компаний «хай-тек» материальные активы – это одна двадцатая, а то и одна тридцатая часть от капитализации. Даже сейчас, несмотря на все фондовые крахи и провалы. К чему это ведёт? Книжный интернет-магазин Amazon.com, сумев пережить кризис интернет-экономики, имеет капитализацию большую, чем все крупные торговые предприятия России – чем «Магнит», «Седьмой континент», «Перекрёсток», «Пятёрочка» и другие, вместе взятые. Мы что, хуже? Нет! Просто нам нужно научиться использовать парадоксы рыночной экономики. Как и в случае продажи плодов сверхвысоких технологий, когда в разгар информационной революции в конце 1990-х капитализация Internet-компаний превосходила вложения в них в сто, двести, а иногда и в тысячу раз.

На рынках сегодня есть десятки миллионов мелких инвесторов. Они ждут. Если в игре будут задействованы знающие своё дело финансовые консультанты, правильные юристы и авторитетные инвестиционные банкиры, то населению предложат акции компаний, у которых потенциал роста в разы больше, чем у других. А то и в десятки крат! Им предложат сбывшуюся мечту, скажут: «Покупая акции наших чудесных компаний, вы обеспечиваете не только своих детей, но и внуков. Вы поступаете так, как покупатели акций только-только появившейся Microsof – когда ещё никто не знал, что она превратится в супергиганта».

Если наши это не сумеют сделать сами, может «заграница нам поможет» – надо не упустить момент своевременно стать полноправным концессионером какого-нибудь отечественного Остапа Бендера наших дней. А что? Тот (книжный) замечательно делал деньги из воздуха. Чем мы хуже?

Небольшой пример для понимания виртуальности экономики. Директор института экономики Российской академии наук Руслан Гринберг, давая интервью «Вестям» в мае 2009 года, сказал, что его институт провел специальные подсчёты, в результате чего оказалось, что в мире только 2 процента от общего числа сделок осуществляется с реальными товарами. Остальные 98 процентов сделок – это сделки с виртуальными вещами: фьючерсами, опционами, деривативами и прочей дребеденью. Постарайтесь хорошо понять, что только в 2 случаях из 100 кто-то у кого-то покупает что-то реальное – продукты, станки, сырьё и т. д. Если это хорошо понять и уяснить, то из этого понимания очень легко разматывается весь клубок «очень загадочной и сложной» ныне существующей мировой экономики. В результате появляется возможность реально смотреть на вещи и понимать очень многое из того, что раньше плохо поддавалось пониманию.