Биржевой дьявол

Я вспомнил, как рассказал Джейми о том, что говорил с Изабель о Франсиску Арагане. И он же — какое лицемерие! — наставлял меня, что ей нельзя доверять!

— К тому же Изабель была прекрасным прикрытием. Все выглядело бы как обычное для Рио похищение с целью выкупа. И, кстати, это сработало. После побега ты был так поглощен всеми переговорами, что совершенно забыл обо всем остальном.

— Но почему ты не освободил ее?

— Я хотел это сделать. Но после облавы Франсиску потребовал ее голову. А сами похитители хотели сначала получить выкуп. В общем, тот еще бардак.

Он смотрел на меня поверх стакана с немой просьбой в глазах: понять его. Джейми сильно сдал за эти десять дней. Бледный, как смерть, глубокие складки прорезали лоб. Удивительно, как я прежде этого не замечал.

— Так поэтому сумма, которую они требовали, так резко упала в конце?

— Да. Но нам удалось найти компромисс. Мы решили оставить ее в живых, но по-прежнему в плену. Так, чтобы все считали ее погибшей.

— А все время, пока я был в твоем доме и ломал голову над тем, что произошло, ты прекрасно знал, где она?

Джейми утвердительно кивнул.

— По крайней мере, здесь я мог за тобой присматривать. А когда убедился, что ты не собираешься обращаться к властям, то окончательно успокоился.

Пока не прочитал выкладки Bloomfield Weiss, которые ты оставил на столе. Если бы Dekker кто-то купил, то наша симпатичная маленькая схема была бы обнаружена очень скоро. Я не мог этого допустить.

— И ты использовал Изабель как приманку, чтобы вынудить меня отозвать сделку?

Джейми уставился в стакан.

— Попытаться стоило. Что-то же надо было делать.

Я откинулся на спинку кресла, потягивая виски. Мы с Джейми сидели за вечерним стаканчиком в его доме, как делали это прежде много раз. Казалось невероятным, что при этом мы говорили об отмывании денег, похищениях, убийствах. Три месяца назад то, чем он занимался в Сити с семи утра до восьми вечера, было для меня китайской грамотой. Теперь я знал чем.

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты на все это пошел?

Джейми тяжело вздохнул, встал и наполнил свой стакан, оставив на дне бутылки совсем чуть-чуть. Остатки плеснул мне.

— Начинаешь одно, за ним тянется другое… Когда Лусиана сказала, что ее брат хочет открыть счет, но так, чтобы Рикарду об этом не знал, мне это показалось хорошей идеей. Конечно, я догадывался, откуда эти деньги, но почему меня это должно было волновать? Это был новый бизнес, причем такой, которым сам Рикарду заниматься не мог. И бизнес этот оказался гигантским. Ты видел, какой оборот средств был на счету Алежу. Все шло так гладко, что Франсиску вливал в дело все больше и больше денег. Конечно, я не спрашивал, откуда они.

Скорее всего, от колумбийских и венесуэльских картелей, о которых упоминал Луис.

— Честно говоря, не могу понять, почему Рикарду отказывался иметь дело с Франсиску. Своими победами он был обязан тому, что сам нарушал все правила, ни на секунду не задумываясь. И я подумал, что глупо отказываться работать с кем-то только потому, что у него неважная репутация. В нашем деле нельзя быть чересчур щепетильным.

— Ты и не был.

— Я ошибся. Поначалу все казалось простым и легким. Dekker выстроен так, что кто угодно запутается, будь он хоть трижды аудитор и четырежды следователь. И если бы этот идиот Бельдекос внезапно не влез, все было бы прекрасно.

Джейми взъерошил волосы пальцами. Лицо его еще больше вытянулось, а глаза застыли.

— А потом все начало сыпаться. Особенно с того момента, когда я позволил Франсиску… разобраться с Мартином. Тогда все посыпалось всерьез. Знаешь, это было странное ощущение. Будто живешь двумя разными жизнями. Большую часть времени я просто работал, болтал с тобой, у меня была семья — все как у людей. А вместе с этим варилось и то, что, казалось, вот-вот взорвется. Но мне все-таки удавалось не допустить взрыва. До сих пор.

— До сих пор.

— Что ты собираешься делать, Ник?

В его глазах его стояла мольба. О чем? Похоже, он и сам не знал. Наверное, мольба о каком-то выходе из ситуации, который сам он найти не мог.

— Я не знаю.

И я действительно не знал. То, что я услышал, было почти невозможно переварить.

Сейчас в глазах Джейми отражался весь хаос эмоций, переполнявших его: вина, раскаяние, ярость, страх, одиночество, жалость к себе. И все это было изрядно подогрето алкоголем.

— Мне нужно выпить, — он, пошатываясь, поднялся на ноги.

Я сидел и ждал, когда он вернется. Тишину нарушало лишь редкое уханье совы снаружи и едва слышное тиканье часов над камином. Музыка давно умолкла. Чудовищно! Так не бывает! Так не должно быть! Как же мог Джейми — мой друг в течение стольких лет! — это сделать? Со мной? С собой? Бред. Абсурд. Бессмыслица.