Бисмарк. «Железный канцлер»

Как писал Лотар Галл, «эта речь значительно изменила положение Бисмарка не только внутри политической группировки, к которой он принадлежал, но и за ее пределами. Раньше его считали в первую очередь радикалом в вопросах внутренней политики (…) Теперь он неожиданно появился в образе человека, который мог формулировать аргументы против определенной политики с точки зрения разумного реализма, обращался не только к своим единомышленникам, но к различным группировкам, который мог рассматривать альтернативы»[97]. Фактически эта речь открыла Бисмарку дорогу к дипломатической карьере, которая начиналась менее чем через два года. Она стала первым шагом к изменению сложившегося имиджа твердолобого реакционера, укорененного в своих принципах и неспособного к какой-либо гибкости. Тем не менее, до полного преодоления укоренившихся представлений о Бисмарке было еще очень далеко, особенно если речь шла о его политических противниках.

Пока прусский проект буксовал, международная ситуация стремительно менялась. Австрия при помощи России потушила венгерский пожар и – опять-таки с российской поддержкой – готовилась восстановить свои позиции в Германии. Фридрих Вильгельм IV и Радовиц, однако, упорно не желали принимать во внимание изменившиеся реалии. Компромиссные предложения Вены были отвергнуты. В январе 1850 года были проведены выборы в парламент конфедерации, который собрался 20 марта в Эрфурте, чтобы принять конституцию. Работа палаты продлилась чуть больше месяца и окончилась вполне успешно, но уже не имела реального значения – к этому моменту Австрия начала активные действия в германском вопросе, и недавние союзники один за другим откалывались от Пруссии.

Бисмарк вошел в число депутатов Эрфуртского парламента и даже являлся его делопроизводителем, принадлежа к консервативному меньшинству и открыто высказывая свое скептическое отношение к проекту конфедерации. В первую очередь он критиковал положение, которое занимала Пруссия в центральных органах власти, явно несоразмерное, по его мнению, реальному соотношению сил. В верхней палате парламента ей, например, принадлежал один голос из шести, хотя население страны составляло 80 % населения конфедерации. Правители малых государств могли тем самым «вынудить короля Пруссии против своей воли следовать их решениям и исполнять их, так что этот могущественный монарх окажется исполнителем чуждой воли в своей собственной стране» – заявил Бисмарк с парламентской трибуны 15 апреля[98]. Учитывая реальную расстановку сил, эти соображения выглядели довольно надуманными и использовались только для того, чтобы каким бы то ни было способом торпедировать опасный проект.

Летом 1850 года австро-прусский конфликт разгорелся в полную силу. Еще в мае по инициативе главы австрийского правительства Шварценберга, стремившегося нанести Пруссии ощутимое дипломатическое поражение, был созван конгресс по восстановлению Германского союза. 2 сентября во Франкфурте-на Майне собрался бундестаг. Пруссия и государства, входившие в конфедерацию, фактически бойкотировали оба этих органа. В Германии началось противостояние двух сил, которое достигло своего пика в ходе кургессенского кризиса.

Кургессен, одна из небольших северогерманских монархий, имел важное стратегическое значение, поскольку находился между основной частью Прусского королевства и Рейнской провинцией. Противостояние между курфюрстом, стремившимся сделать свою власть абсолютной, и общественностью достигло здесь такой остроты, что монарх попросил Германский союз ввести свои войска на территорию герцогства. Однако Кургессен являлся одновременно частью созданной пруссаками конфедерации, причем идею последней поддерживала именно оппозиция. Берлинские политики оказались в исключительно сложной ситуации. С одной стороны, они вовсе не желали безучастно наблюдать за тем, как австрийские части окажутся на жизненно важных коммуникациях. Кроме того, отказ от вмешательства фактически означал бы полное крушение конфедерации. С другой стороны, ввод войск означал бы по сути поддержку либеральной оппозиции в конфликте с законным монархом, что тоже было недопустимо.

В итоге прусские войска все-таки вошли в герцогство, что вызвало решительный протест Австрии, которая 21 сентября провела через бундестаг решение ввести в Кургессен контингенты Германского союза. Возникла угроза военного столкновения двух держав. При этом Пруссия находилась в международной изоляции – Россия, которая видела в любых внутригерманских переменах опасное нарушение установленного порядка, всецело поддерживала Австрию. Фактически к осени 1850 года прусская политика оказалась в тупике, из которого невозможно было выбраться без войны или серьезного дипломатического поражения.