Бисмарк. «Железный канцлер»

Одним из первых шагов Бисмарка в борьбе за симпатии «простого народа» стала его реакция на положение силезских ткачей, которые были затронуты волной массовых увольнений в связи с ограничением притока сырья из охваченных Гражданской войной Соединенных Штатов Америки. По настоянию министра-президента король принял делегацию ткачей, учредил специальную государственную комиссию по урегулированию конфликта и обещал материальную поддержку жертвам увольнений. В течение 1863 года Бисмарк выступил с рядом инициатив по созданию профсоюзов, зачатков системы социального страхования и ограничению детского труда. Кроме того, условия работы на фабриках должны были находиться под контролем государственных инспекторов. Эти инициативы в большинстве своем не были воплощены в конкретных решениях, поскольку столкнулись с серьезным сопротивлением бюрократии, экономической и политической элиты.

Итак, мерами внутреннего характера подорвать позиции либералов было в тот момент практически невозможно. Оставался второй путь — активная внешняя политика. Успехи на данном направлении могли бы обеспечить правительству поддержку общественного мнения, а также заставить самих либералов колебаться. Однако для того, чтобы предпринять успешные действия на международной арене, требовалась благоприятная ситуация, кризис, который позволил бы правительству быстро добиться победы. На первых порах, однако, внешнеполитическая линия была вынужденно оборонительной.

«Обладал ли Бисмарк, когда он взял на себя руководство прусской политикой, мастерским планом по улучшению позиций Пруссии в Германии и Европе? — задается вопросом Эберхард Кольб. — Если подразумевается точный план действий, (…) то ответ будет отрицательным. Бисмарк был в большей степени оппортунистом, в том смысле, что он, ориентируясь на задачу увеличения мощи прусского государства и монархической системы, схватывал и использовал представлявшиеся возможности. Эти методы позволяли ему, постоянно удерживая в поле зрения стратегическую цель, действовать с высокой гибкостью и оставлять открытыми различные возможности. Эта черта — ясность в отношении стратегической цели, но гибкость в методах — характеризует его действия в „борьбе за господство в Германии“ с 1862 по 1866 год»[273]. С этим суждением сложно не согласиться. Здесь нужно подчеркнуть: стратегической целью Бисмарка являлось не создание немецкого национального государства, а усиление Пруссии и укрепление собственных позиций.

* * *

Первый год пребывания нового главы правительства у власти сопровождался рядом международных кризисов. Однако на данном этапе они не только не облегчали его положение внутри страны, но и создавали новые проблемы, решить которые удавалось только с большим трудом.

В начале 1863 года главной проблемой европейской дипломатии стал польский вопрос. В российской части Польши вспыхнуло очередное мощное восстание под лозунгом национального освобождения. Восставшие пользовались симпатиями практически всей Западной Европы. В роли их адвоката традиционно выступила Франция, требовавшая воссоздания польского государства. Британская политическая элита заняла похожие позиции. Среди прусских либералов дело поляков также пользовалось большой популярностью — Российскую империю они считали воплощением абсолютистской деспотии, темной силой, угнетающей маленький свободолюбивый народ, источником силы европейской реакции. Даже при императорском дворе в Петербурге существовала достаточно сильная партия, которая считала необходимым пойти на компромисс с восставшими и предоставить им широкую автономию.

Что касается Бисмарка, то он смотрел на это дело совершенно иначе. В какой-то степени это объясняется отношением главы правительства к славянским соседям. Неприязнь к полякам «железный канцлер» сохранял от начала и до конца своей жизни. Очевидно, главным источником такого отношения был менталитет остэльбского юнкера. Значительная часть восточных провинций Пруссии отошла к ней после разделов Речи Посполитой в XVIII веке и была заселена поляками, которые, если бы им удалось воссоздать национальное государство, могли потребовать эти территории обратно. В марте 1861 года Бисмарк писал сестре: «Бейте поляков до тех пор, пока они не испустят дух; я сочувствую их положению, но, если мы хотим продолжить свое существование, у нас нет другого пути, кроме как искоренить их. Волк тоже не виновен в том, что Господь создал его таким, и все же его убивают за это при первой возможности»[274]. Каждый успех польского национального движения, считал он, является поражением Пруссии. Нужно подчеркнуть, что какой-то радикальной расовой ненависти к полякам у Бисмарка все же не было. Он считал польские земли неотъемлемой частью прусского государства, знал в определенном объеме польский язык и неоднократно советовал кронпринцу учить этому языку своих детей.