Бисмарк

Читая об одиночестве и скуке, которые терзали Бисмарка в сельской глубинке, о его насмешливо-пренебрежительном отношении к провинциальным прусским помещикам («скорее многочисленной, чем интересной клике»[70]), можно легко впасть в подобного рода заблуждение. Этому в немалой степени способствовал и сам молодой человек, создававший в своих письмах образ почти байронического героя. На самом деле его круг общения и на берегах Эльбы, и в Померании был весьма широк.

Прусское дворянство того времени представляло собой относительно небольшую, но сплоченную социальную группу. Разветвленные семейные кланы были крепко-накрепко связаны друг с другом густой сетью родственных, дружеских, деловых связей; все знали друг друга через одно, максимум два рукопожатия. Если же говорить об отдельных исторических регионах – таких, как Альтмарк или Померания, – то местные дворяне и вовсе напоминали жителей одной большой деревни: регулярно собирались на праздники, ездили друг к другу в гости, сплетничали, создавали брачные альянсы, крестили детей… Уже упомянутые выше Оскар фон Арним или Мориц фон Бланкенбург были не просто близкими друзьями Отто фон Бисмарка; за этими именами стояли большие семейные кланы, на протяжении веков связанные друг с другом.

Применительно к описываемому времени нас будут особо интересовать два поколения прусских (а точнее, померанских) дворян, с которыми взаимодействовал молодой Бисмарк. Первое – это поколение «детей», его примерных ровесников, близких друзей, собутыльников, товарищей во всевозможных приключениях. Второе – поколение «отцов»: главы семей в возрасте 50–60 лет, обладавшие авторитетом в своей среде, связями при Дворе, а порой и весьма серьезной формальной либо неформальной властной позицией. Именно «отцы» могли выступить в роли покровителей молодого человека и открыть перед ним новые возможности. Было бы удивительно, если бы Бисмарк с его несомненной способностью к нетворкингу не воспользовался этим шансом.

Одной из наиболее значимых для Бисмарка фигур из поколения «отцов» стал на рубеже 1830–1840-х годов Эрнст фон Бюлов-Куммеров[71], принадлежавший к числу самых влиятельных померанских землевладельцев. Он безоговорочно одобрил решение молодого Отто посвятить себя управлению поместьем и в дальнейшем поддерживал с ним оживленную переписку. Сам Бюлов был весьма деятельной натурой – инициатор целого ряда бизнес-проектов (не всегда удачных), один из основателей сельскохозяйственной академии в Грейфсвальде, политик и публицист. В 1831 году при его деятельном участии был основан Регенвальдский союз, объединивший померанских помещиков, заинтересованных в развитии сельского хозяйства. Деятельность союза простиралась от совместной защиты интересов местных производителей до обсуждения достижений современной аграрной науки. Отто фон Бисмарк вплоть до 1848 года принимал в ней самое активное участие.

По своим политическим убеждениям Бюлов-Куммеров являлся консерватором, активно защищал интересы прусского дворянства, однако не был чужд реформаторским идеям. Что касается внешней политики, то здесь он выступал за изменение сложившегося в Центральной Европе статус-кво и за доминирование Пруссии в Германии. Есть основания полагать, что общение с ним оказало существенное влияние на формирование политических взглядов и концепций молодого Отто фон Бисмарка, оказавшихся во многом похожими на идеи Бюлова.

Однако по-настоящему судьбоносное значение приобрело для нашего героя другое знакомство. Речь идет о кружке молодых пиетистов, членом которого являлся его близкий друг Мориц фон Бланкенбург, и покровительствовавших этому сообществу влиятельных фигурах из поколения «отцов». Переписка Отто и Морица по религиозным вопросам началась весной 1843 года, и вскоре кружок пиетистов стал играть в жизни молодого Бисмарка весьма значимую роль.

Пиетизм появился в конце XVII века как одно из течений внутри германского протестантизма. Его основной особенностью был тезис о тесной связи человека с Богом. Пиетисты придавали большое значение внутренним религиозным переживаниям и личному благочестию. Вся жизнь – как частная, так и общественная – должна была, по их мнению, проходить в согласии с божественными заповедями. Новый Завет они рассматривали как своего рода практическое руководство к повседневной жизни. Популярности пиетизма у прусского дворянства способствовало то обстоятельство, что он в условиях первой половины XIX века олицетворял собой протест против идей либерализма и европейского Просвещения, ассоциировавшихся с ненавистной революцией и Бонапартом.