Битва

– Конечно!

– Я хотел бы, Владимир Анатольевич, предложить вам перейти к нам на службу.

– В каком же качестве? Силовика из меня не получится, «топтуна» тоже.

– Мелко берёте. Людей с особыми способностями немного, единицы, и они нужны государству.

– Я врач, и мне моя работа нравится. Вот поступает в отделение человек, он болен, ему плохо. Я и мои коллеги не боги, но после операции человек выздоравливает. Так приятно видеть плоды своего труда!

– Наша служба сродни вашей, Док! Только вы врачуете тело одного человека, а мы удаляем язвы и раковые опухоли общества. Вы же в институте прошли военную кафедру, офицер запаса.

– Медицинской службы, – уточнил Володя.

– У нас служат люди разных специальностей, вас проще будет аттестовать.

– Простите?

– Проще говоря, присвоить вам офицерское звание. Аттестованный сотрудник получает большее денежное довольствие.

– Ха! Деньгами соблазнить хотите?

– Мы же знаем, сколько вы получаете. С вашей головой и руками – несоразмерно мало.

– Мало, – вздохнул Володя. – Но я сам выбрал эту дорогу и клятву Гиппократа давал. А главное – она мне нравится, чёрт побери.

– Вы отказываетесь? Не торопитесь, обдумайте всё, что услышали, взвесьте. Номера телефонов полковника Толкачёва и майора Гнибеды вам известны. Мы, кстати, тоже не торопимся, но и повторять приглашение не станем.

– Спасибо за честь. Я могу быть свободным?

– Да, конечно.

Володя вышел из управления, обернулся. Громадное здание. Многие люди, особенно те, кто в возрасте, до сих пор смотрят на него со страхом: слишком тягостные воспоминания о прошлом оно навевает.

На такси Володя добрался до дома. Ему хотелось скинуть костюм и ненавистный галстук, а ещё непонятно было, во сколько оценили его радение? На ощупь конверт был не очень толстым, но, открыв его, Володя увидел пятитысячные купюры. А пересчитав их, приятно удивился: премия превышала его потери в зарплате за оба отпуска без содержания, вечерние и ночные бдения – она превышала три его месячные зарплаты. Приятно, когда твой труд так ценят. В голове даже мелькнуло: а не согласиться ли на службу в ФСБ? Он поколебался немного: по нынешней жизни деньги значили много, они давали свободу выбора. Но, взвесив всё – на одной части невидимых весов служба в ФСБ, а на другой – любимая профессия, – Володя решил не изменять служению Гиппократу. Он сам десять лет назад выбрал свою судьбу и круто менять её не видел смысла.

После перипетий со спецслужбой он втянулся в работу. Его необычные способности обострились, а может быть, уже появился наработанный опыт. Но способности здорово помогали. Диагнозы, даже сложным больным, поступавшим в отделение, он стал ставить быстро и безошибочно. Медицина – не механика или электроника, и невозможно подключить диагностический разъём и точно указать неисправность какого-нибудь, пусть даже и сложного механизма. Медицина – это сплав знаний, опыта, искусства врачевания, даже интуиции. Конечно, современная аппаратура вроде компьютерных томографов, магнитно-резонансных томографов, мощных лабораторий здорово помогает, но она может далеко не всё, решающее слово остаётся за врачом. Органы человека по сложности и способности к саморегуляции, восстановлению во многом превосходят самый технически сложный аппарат. И течение болезни может быть нестандартным, не укладывающимся в клинические рамки, тем более что картину зачастую напрочь смазывает самолечение, наличие одновременно нескольких болезней в одном органе, скажем, камень в воспалённой почке.

Зачастую Володя ухитрялся ставить диагноз раньше, чем это удавалось сделать современной аппаратуре. Сначала на эту его особенность обратил внимание заведующий хирургическим отделением Виктор Кузьмич, а потом – и профессора кафедры. Как-то после корпоративной вечеринки сотрудников отделения слегка хмельной заведующий спросил:

– Володя, как это у тебя получается?

– Вы о чём, Виктор Кузьмич?

– Не придуривайся. У тебя диагнозы при поступлении, после первичного осмотра, всегда совпадают с диагнозом при выписке.

– Понятия не имею.

– Вот у меня опыта больше, работаю в клинике двадцать лет, а и у меня ошибки бывают. Понятно, поправляю по ходу. Ты верующий? – неожиданно спросил он.

– Крещён, в храмы захожу иногда, но без фанатизма.

– Ну да, крестик у тебя я видел, так и я хожу в церковь. Неужели Господь тебя как-то отметил?

– Разве мне дано знать?

– Ну да, верно.

Володя знал, что в трезвом состоянии заведующий никогда не начал бы такой разговор. Но он начал замечать – завидуют ему коллеги. Дежурства стали по праздникам ставить, хотя было неписаное правило – дежурить в такие дни по очереди. И выходило, что способности его пациентам помогали, а отношениям с коллегами мешали. Пожалуй, только ординатор Лёшка не изменил своего отношения к Володе, был так же приветлив и иногда, в сложных случаях, советовался. Однажды он пригласил Володю к себе на день рождения.

– Дома отметим, скромно, будут несколько близких приятелей. День рождения в четверг, но отмечать будем в пятницу. А в субботу отоспаться можно.