Битва гигантов. Ротшильды, Рокфеллеры и Нобели

Первая хорошо организованная забастовка происходили в Баку в декабре 1904 г. Весть о петербургском Кровавом воскресенье вызывает там новые волнения. Нормальная жизнь в городе прекращается: рабочие устраивают демонстрации и в открытую ведут пропаганду, захватывают земельные участки, убивают людей. Из-за войны в Японии число армейских на Кавказе сократилось, и введенное там чрезвычайное положение бесполезно. Татары требуют выдать им оружие для защиты от армян, якобы собирающихся захватить Баку. Армяне убивают около десяти местных чиновников, татары мстят. Начинается массовая резня армян, всех подряд, богатых и бедных. Она продолжается три дня, до вмешательства властей. Число погибших оценивается в две тысячи.

На фоне этих кровавых событий власти разрешают мусульманам-шиитам отметить Шахсей-Вахсей, праздник, в который они оплакивают одного из последователей Мухаммеда, – но не в татарском поселке Кишли, а лишь в самом Баку. Десять дней по городу, под барабанный бой и истерические рыдания, бродят толпы людей в белых одеждах. Одурманенные наркотиками, они до крови колют себя кинжалами и истязают цепями.

Поражение от Японии ослабляет царскую власть, и Россия теперь меньше притесняет Финляндию. Сергея Витте уполномочивают вести переговоры с японцами, и 2 сентября 1905 г. американский президент Теодор Рузвельт добивается унизительного для России мирного соглашения (за это Рузвельта в 1906 г. награждают Нобелевской премией мира). Русское правительство вынуждают к уступкам. В императорском манифесте народу обещают выборную Государственную Думу, соблюдение прав личности и свободу печати. После убийства министра внутренних дел Плеве уходит со своей должности кавказского главноначальствующего гражданской частью его ставленник, некомпетентный князь Голицын. «Черные сотни» добираются до Баку, жгут и убивают направо и налево. Татары обращают свой гнев в первую очередь против армян вроде Манташева и других владельцев армянских предприятий, но беспорядки затягиваются на месяц. Все это время народ бродит по городу и его окрестностям, поджигая заводы и промыслы. В Балаханах горят 300 буровых вышек, пускаются на ветер миллионы рублей. «Товарищество бр. Нобель» принадлежит иностранцам, и в то же время оно русское, а потому неинтересно черносотенцам. Тем не менее в конце 1906 г. гибнет Хагер, батумский управляющий товарищества. В Батуме и Баку терпят ущерб и ротшильдовские предприятия, причем атака на них усиливается, как только проходит слух, что Ротшильды ссужали японцев средствами для войны с Россией.

Ультрареакционеры заявляли, что капиталисты отказываются от сотрудничества, и требовали национализации имущества, принадлежащего евреям. Это было бы равносильно изгнанию из страны всех иностранцев: англичан из металлургической промышленности, бельгийцев из сталелитейной, немцев и англичан из текстильной, французов из медеплавильной и шведов из нефтяной… не говоря уже о евреях, имевших связи в банках и раздобывавших кредиты. Пусть царь и казна снова возьмут все под свой контроль! – требовали реакционеры. В 1906 г. в Баку прибыл государственный инспектор для решения вопроса о том, возможна ли национализация нефтяного производства. Да, возможна и желательна, пришел к выводу он, однако это предложение было отвергнуто Министерством промышленности.

1906 г., сразу после роспуска первой Думы, председателем Совета министров назначили Петра Столыпина. Его политика была благоприятна для буржуазии и землевладельцев. Крестьян поощряли к выходу из общин и созданию хуторских хозяйств, миллионы батраков получили собственные земельные наделы, существенно улучшились образование и здравоохранение. Ряд важных привилегий отвоевали для себя бастующие. Профсоюз работников нефтяной промышленности получил право вести переговоры с работодателями. Столыпинские экономические реформы и смягчение режима позволили стране оправиться. Народное хозяйство продвигалось вперед за счет экспорта пшеницы и сливочного масла, за счет бакинской нефти и донецких шахт. Кризис миновал.

Вильгельм Хагелин понимал, насколько тяжело ему дались последние годы, и решил зимой 1905–1906 гг. оставить товарищество, переехать в Швецию и осесть неподалеку от Стокгольма, в своей усадьбе под Сёдертелье. Такому решению способствовали два обстоятельства: во время деловых поездок Хагелина товарищи по головной конторе вмешивались в дела, относящиеся сугубо к его компетенции, и как он это ни скрывал – Вильгельм страшился российской смуты. Однажды, когда он приехал в Баку (дело было в 1904 г.), его разбудили легкие толчки землетрясения. С балкона он увидел, что из соседних домов поселка Петролеа выбегают люди. «А ты не испугался», – сказал он сам себе, возвращаясь в постель. Но коленки у него дрожали.