Битва на Калке

Субурхан хищно улыбнулся и снова кивнул.

– Завтра на рассвете.

Григорий даже слегка осел вниз, слабость навалилась на него неожиданно.

– Но зачем? Я же не багатур и не любить бороться.

На это Субурхан резонно заметил, погладив свою бородку:

– Зато я люблю посмотреть на борьбу. Потешить себя видом состязаний. Мои багатуры храбры, но победа над самим Кара-чулмусом, – это особая победа. К тому воину, что победит вампира-степняка перейдет его дух и он станет непобедим.

– «Перейдет его дух»… – повторил как во сне Забубенный, – Что это значит? Ведь борьба не битва? Там не убивают? Не проливают кровь?

– В борьбе бывает все, – философски заметил предводитель монголов, – А мы очень любим это развлечение. Оно вселяет веселье, радость и силу в наши сердца. Но, ты прав, кровь там не проливают.

Где-то в глубине души Григорий знал, что есть немало способов лишить жизни человека и без пролития крови. Ему вдруг представился «Клетчатый» в исполнении Баниониса из кинофильма «Приключения принца Флоризеля», прошептавший «Не терплю крови», глядя на зияющую рану от сабли в своей груди. Успокаивало одно, – монголы тоже не любят крови, хотя и проливают ее реками.

– Но, я не знать правила, – неуверенно заметил Григорий.

– Правил нет, – успокоил его сидевший рядом Тобчи, – Борются голыми по пояс. Бури-Боко будет тебя хватать и ломать. Но, ты должен терпеть и сопротивляться. С виду, ты тоже сильный. Продержись как можно дольше, – и тогда тебя ждет славная смерть от руки багатура, а его – слава победителя Кара-чулмуса.

– Но, – осторожно проговорил механик, – ведь Кара-чулмуса нельзя победить. Он же сам дух-убийца!

Субурхан кивнул. По его хитрому лицу промелькнула самодовольная усмешка.

– Это так. Настоящего духа, – нельзя. Но ты же не настоящий. А мои воины уверены, что ты и есть Кара-чулмус. Поборов тебя Бури-Боко прославит всех монголов. Ведь до него еще никто не побеждал в открытом бою самого Кара-чулмуса!

– А он не боится Кара-чулмус? – выпалил Григорий.

Субурхан впервые за время этого странного разговора поднял глаза и смерил пристальным взглядом собеседника. До этого, он как бы разговаривал сам с собой, скользя взглядом по механику, словно его и не было.

– Боится. Пока я не прикажу бороться, – при этом и так узкие глаза Субурхана сузились еще сильнее, – А когда прикажу, он будет бороться хоть со всеми злыми духами степи.

«Замечательно, – как-то отрешенно подумал Забубенный». И выдал самый неожиданный аргумент:

– А вдруг, победителем стану я?

Все трое военачальников переглянулись и вдруг расхохотались так, что затряслись стены юрты. Смеялись они долго и от души.

– Ты очень грозный, Кара-чулмус, – сказал Субурхан, отсмеявшись положенное, и глотая слезы от смеха, таким тоном, словно Григорий сморозил стопроцентную чушь, – но ты не победишь Бури-Боко. Он настоящий багатур.

Монголы поднялись со своих лавок, собираясь уходить. Григорий отчаянно оттягивал конец этого судьбоносного разговора, а потому родил еще один аргумент за отмену боя.

– А кто же будет вам чинить башню, если Кара-чулмус погибнет? Ведь сами воины не умеют. А я классный механик. Ты же сам говорил, что будешь ждать, пока я не починю башню?

Субурхан, уже повернувшийся спиной к Забубенному, остановился, задумавшись. Но это длилось не более секунды.

– Я передумал. Степь велика. Мы найдем новых чжурчженей. Сейчас я хочу насладиться видом борьбы. Готовься. На рассвете ты выйдешь в поле.

И монголы направились к выходу в обратном порядке. Великий стрелок Джэбек, не проронивший за время беседы с Кара-чулмусом ни слова, первым покинул его палатку. Похоже, он предпочитал стрелять, а не говорить. Следом за ним вышел Тобчи, постукивая себя тонкой плеткой по сапогу. А сам Субурхан, только что решивший судьбу степняка-вампира, вышел последним, бросив на ходу:

– Прощай. Завтра на рассвете ты выйдешь в поле.

Вечером, разминаясь перед юртой, Забубенный вспоминал всю систему растяжки и боевые приемы одного из стилей каратэ под названием «Киокушинкай», который некогда изучал и даже добрался до желтого пояса. Желтый, – не черный. Но ничего другого в арсенале у него не имелось. Борьба будет без оружия, тут любой опыт пригодиться.

Глава шестнадцатая. «Кара-чулмус и Бури-Боко».

Утро пришло внезапно. Так неожиданно, что Григорий даже не успел испугаться. Первые лучи солнца окрасили степь в розовые тона, сделав ее бесконечным холстом божественного художника.