Битва над бездной

Комната оказалась просторной спальней, в которой кроме кровати и стенного шкафа стояли придвинутые спинками к свободной стене два потертых ширпотребовских кресла.

– Располагайтесь, правда, здесь не совсем уютно, – промолвил Моисеенко и указал на кресла.

– Бывало и хуже, – улыбнулся Эди, опускаясь по привычке в дальнее кресло, чтобы не оказаться спиной к входу.

– Жаль, что не смогли по-настоящему отдохнуть, – с нотками сожаления произнес Моисеенко, садясь в кресло напротив.

– Вы уж простите, что расстроил ваш план сотворить доброе дело. Ну что поделаешь, коль пирожки оказались отравой?!

– Не скрою, обидно, надо же такому случиться именно с вами, – то ли сочувственно, то ли расстроившись оттого, что сорвалось его спецмероприятие, произнес Моисеенко и тут же без всякой паузы, широко улыбнувшись, продолжил: – Ничего, дорогой Эди, ничего, это от нас никуда не уйдет, мы в другой раз наверстаем упущенное, а сейчас давайте поговорим о наших делах. Я имею в виду вашу поездку в Белоруссию, чтобы выяснить, как там поживает мой друг. Если помните, в прошлый раз мы об этом говорили.

– Куда там, вчера Елена об этом же прожужжала мне все уши, – усмехнулся Эди.

– Молодец, а я думал, поплачет и успокоится, – вскинул брови Моисеенко.

– Она только и говорит об отце, все не дождется, когда сможет увидеться с ним.

– Так помогите ей, заодно и сами встретитесь с Сашей и этим, как вы в прошлый раз метко его назвали, – страдальцем, поговорите, мол, как дела и чем помочь, да и от меня сочувственные послания передадите, – напористо предложил Моисеенко, упершись взглядом в собеседника.

– О страдальце, насколько помню, его Олегом зовут, могу хоть сегодня узнать у Юры, – заметил Эди, понявший, что резидент планирует передать им через него очередную весточку.

– Это кто? – спросил Моисеенко.

– Мой минский товарищ, я о нем рассказывал, – уточнил Эди, вспомнив сегодняшний доклад Артема генералу о том, что Юра ездил к Олегу в ИТК и его встрече с Постоюковым, который, по всему, информировал об этом Моисеенко.

– А-а, вспомнил, он же ваш научный коллега.

– Да, это он помогал уговаривать следователя скостить срок вашим друзьям, – подтвердил Эди, сделав акцент на последних словах.

– Он что, Олега лично знает? – спросил Моисеенко, никак не отреагировав на фразу о друзьях.

– Думаю, уже познакомился, иначе помочь тому выживать на зоне невозможно будет, – предположил Эди.

– Такую задачу вы ему определили?

– Андрей Ефимович, опять уподобляетесь следователю, мы же вроде договорились… – начал Эди, чтобы остудить резидента.

– Ну что вы, дорогой Эди, я лишь хотел уточнить, и только, – пропел Моисеенко, не дав ему продолжить. – Надо же, снова сорвался на службистский тон, понимаете, работа…

– Вы сами подумайте, зачем мне заниматься судьбой этого страдальца, если никто не просил, я же не мать Тереза. А что касается вашего, «кто поручал», то я еще в прошлый раз вам рассказывал, как приходил ко мне человек, у которого я брал деньги для следователя, и просил помочь Олегу, – теперь уже Эди прервал Моисеенко.

– Ой, вспомнил. И действительно говорили, – признался Моисеенко, вскинув при этом, словно в молитве, руки, чем, видимо, хотел подчеркнуть, но как мог он такое забыть. Затем, после секундной паузы, уже спокойно продолжил: – Они, наверно, друзья, и потому тот решил проявить заботу о ближнем человеке.

– Я не заметил, чтобы они особо тянулись друг к другу, – с сомнением в голосе произнес Эди, надеясь тем самым подвигнуть резидента больше рассказать о Постоюкове.

– Вот как, а я подумал, что друзья, иначе зачем бы ему заступаться за него, да еще тратить деньги.

– Этот тип, кстати, он Алексеем представился, и его жена говорили, что они задолжали Олегу деньги и потому раскошелились.

– О-о, теперь понятно, почему он заботится об Олеге, – прищурился Моисеенко, что, на его взгляд, должно было убедить Эди в его неосведомленности в делах страдальца. И тут же неожиданно спросил: – Скажите, а жена этого Алексея имеет какое-то отношение к Олегу?

– Не знаю, она об этом не говорила, – ответил Эди, изобразив на лице удивление оттого, что его собеседник так неожиданно перешел на тему о жене Алексея, явно намекая на какие-то ее отношения со страдальцем.

– Ну, возможно, сердилась на мужа, что им приходится расставаться с деньгами, – усмехнулся Моисеенко, не обратив внимания на реакцию Эди на свой вопрос.

– Можно подумать, что вы там были, – пошутил Эди. – И на самом деле эта мегера не хотела давать деньги и все допытывалась у меня, мол, для чего они Олегу понадобились и где он сам находится, а Алексей все это время молчал и лишь поддакивал ей. Мне даже жалко его стало.

– А почему? – оживился Моисеенко.

– Да потому, что он полностью находится под ее пятой.

– Может, ему так удобно, – вновь усмехнулся Моисеенко.

– Может, но как-то непривычно было это видеть – здоровый мужчина и так себя ведет.

– Выходит, она более волевая, чем он.

– Или она контролер семейного бюджета, – сморщившись, будто глотнул кислое молоко, промолвил Эди.