Битва под Эль-Аламейном. Поражение танковой армии Роммеля в Северной Африке

Монтгомери было совершенно ясно, что о наступлении в сентябрьское полнолуние, всего через две недели после Алам-эль-Хальфы, не может быть и речи. Следующее полнолуние выпадает на 24 октября 1942 года. Сможет ли он атаковать без полнолуния, и если сможет, то будет ли готов к более раннему сроку? Было также ясно, что главной задачей является расчистка проходов в минных полях противника и проведение по ним бронетанковых соединений. В дневное время в пустыне совершенно невозможны атака пехоты для захвата минных полей и рубежей обороны противника, а также работы по разминированию и обозначению безопасных проходов среди мин. Было также очень опасно вести танки по узким проходам в минных полях в светлое время суток, где танкам придется идти в колонне по одному. Свет луны решающим образом будет способствовать трудной задаче обнаружения, обезвреживания мин и обозначения безопасных проходов. Очень трудно выполнить эту сложную задачу в течение одной ночи. Если период полнолуния окажется очень кратким, то проделывание проходов в минных полях станет просто невозможным. Поэтому Монтгомери решил начать сражение в канун полнолуния, что давало преимущество в первую ночь и создавало наилучшие условия для наступления в течение следующей недели. В любом случае реорганизация, переоснащение и переобучение 10-го корпуса не могли быть завершены до середины октября, а требовалось еще время для развертывания на исходных позициях. Таким образом, Монтгомери не мог принять более раннюю дату наступления, чем 23 октября.

Александер понимал, что такое решение вызовет неудовольствие в Лондоне, и отправился к Монтгомери обсудить создавшееся положение. Монтгомери убедил Александера в своей правоте и, понимая надежность своего положения после успеха при Алам-эль-Хальфе, заявил, что скорее уйдет в отставку, чем согласится на изменение плана. Черчилль, решив ускорить развитие событий, направил телеграмму Александеру 17 сентября – в тот момент, когда Брук, испросив краткосрочный отпуск, отправился в Йоркшир охотиться на куропаток. Черчилль написал, что с нетерпением и волнением ждет сообщений о намерениях Александера. Премьер-министр согласился на четвертую неделю сентября как на крайний срок начала наступления, а теперь ему говорят, что сражение при Алам-эль-Хальфе, которое значительно ослабило противника, задержало перегруппировку сил. Он написал также, что не может принимать других решений, пока не будет знать, на какую неделю назначено начало наступательной операции. Александер ответил решением, к которому пришел Монтгомери, и постарался обосновать его разумными доводами. Этот ответ расстроил Черчилля, который позвонил в Йоркшир Бруку и имел с ним нелицеприятный разговор, хотя начальник Генерального штаба не имел никакого понятия об ответе Александера. Ознакомившись с ним на следующий день, он позвонил Черчиллю и сказал, что поддерживает решение Александера, что не помешало премьеру продолжать давить на Александера с тем, чтобы тот ускорил наступление. Черчилль продолжал ворчать по поводу задержки, и ему начали мерещиться непреодолимые оборонительные рубежи, которые Роммель возводит, пока британцы продолжают откладывать атаку на его позиции. Два дня спустя, 22 сентября, Эйзенхауэр решил, что 8 ноября будет подходящей датой начала операции «Торч», и кабинет согласился с его мнением. На следующий день Бруку показали проект телеграммы, которую премьер-министр собирался направить Александеру. После спора, в котором Брук заявил, что такой текст является демонстрацией недоверия к Александеру, Черчилль сел на своего любимого конька, заявив, что генералам всегда надо достичь совершенства в подготовке, прежде чем они решатся что-нибудь сделать, а противник не теряет времени и делает то же самое. Был достигнут компромисс. Телеграмму составили в обтекаемых выражениях. Теперь в ней говорилось, что вражеская оборона может оказаться не коркой, которую будет легко проломить в течение одной ночи, а полосой, насыщенной фортификационными сооружениями, взорванными скалами, дотами и пулеметными точками, поэтому пехоте будет тяжело проложить сквозь такую оборону путь для танков. «Нет сомнения в том, что вы думаете об этом, – говорилось в заключение, – и поскольку это так, то постараетесь расширить фронт, чтобы дать противнику почувствовать наше численное преимущество». На этом тема была исчерпана.

Главной целью учений стала отработка правильного способа захвата минных полей вместе с прикрывающими их оборонительными позициями противника; очистка проходов через минное поле, достаточно широких для прохождения транспортных средств; установка вешек и обозначения подходов к проходам, которые были бы хорошо видны, несмотря на тучи пыли, поднятой разрывами снарядов и движущимися танками; и, наконец, последней целью обучения и тренировок была выработка умения направить поток танков и других транспортных средств в строгом порядке, а пехоту научить обороняться от контратак неприятеля в дневное время. Все это надо было закончить за десять часов темного времени суток.