Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Таким образом, к Орше выдвинулось войско общей численностью до 13 000 человек, сопровождаемое, по словам секретаря королевы Боны, «счастливыми предзнаменованиями победы».

Подойдя к Днепру, королевские роты сбили с позиций сторожевые отряды русских. В официальном описании сражения говорится, что «в первом сражении 28 августа Иоанн Пилецкий, староста люблинский, рассеял 1300 всадников-московитов; первого сентября в другом отдельном сражении королевские [войска] разгромили 2000 московитов и Киселича…».[328]

По Децию и Стрыйковскому, 27 августа (по М. Бельскому — 28-го) на Бобре-реке были атакованы несколько московских полков, а затем на Дровне рота литовская под командованием воеводы витебского Ивана Сапеги «три полка московских поразила», после чего несколько знатных пленников были отосланы королю.[329] М. Бельский также пишет о захваченном в плен военачальнике «Киселиче» (Kisielic). При обращении к «реестру московских вязней» выясняется личность «знатного воеводы Киселича». Среди всех прочих упомянут «Федор Киселев».[330] Федор Михайлов сын Киселев руководил одним из небольших сторожевых отрядов за Днепром, который шел на соединение с основными силами. Но он никак не мог быть «знатным воеводой», начальником над двумя тысячами московитов, которых разбила всего одна литовская рота.

Воеводы до момента соприкосновения передовых отрядов не имели полных сведений о численности королевского войска. Именно этим и объясняется решение воевод дать сражение за Днепром. Неприятный сюрприз («приидоша на них безвестно королевы воеводы князь Костянтин Острожской и иные Ляцкие и литовские воеводы со многими людми и с пушками и с пищальми») заставил отказаться от грабежа территории и сосредоточить усилия на отражении польско-литовской армии. Для этого надо было объединить рассеянные отряды, стоявшие на Дрюцких полях и в «разных местех». Летописные фразы «а инии в отъезде были» и «сила ненарядна была» указывают на значительный некомплект в войске. Как пишет Волынский краткий летописец, которого никак нельзя упрекнуть в сочувствии русским, воеводы «в тоже время будучим на Дрюцких полях и вслышавши силу литовскую, оттоля отступиша за Днепр реку великую».[331] Не имея сведений о численности королевской армии, следуя указаниям верховного командования «стояти на Непре», воеводы решают дать бой на левом берегу реки.

Каким образом польско-литовской армии удалось переправиться на другой берег Днепра? В историографии существует версия, будто бы московские воеводы сами дали возможность переправиться противнику, чтобы разбить все его части, используя численное превосходство.[332] Но анализ ряда известий наводит на мысль, что этот рассказ носит легендарный характер — необходимо было в очередной раз подчеркнуть «тьмочисленность» московитов и показать надменность многочисленных кичливых варваров.

Сопоставим источники — известия Архангелогородского летописца (АЛ) и С. Гурского:

АЛ[333]

«Они же сретошася о реце с литвою о Березене и стояща долго время: ни литва з Безыню не лезет к москвичам, ни москвиче к литве. И начаша литва льстити к москвием, глаголющее «Разойдемся на миру». А сама литва верх по Березине за 15 верст выше перевезошася к москвичем, и приидоша литва стороне безвестно на москвиче».

С. Гурский[334]