Битва президентов

Мысленно благодаря их, Барвин экономно дышал сквозь мокрую ткань, не обращая внимания на удушливый смрад и резь в слезящихся глазах. В какой-то момент он подумал, что неплохо бы продырявить борт фургона пистолетными пулями, чтобы получить доступ к свежему воздуху, но отказался от этой затеи, опасаясь привлечь к себе внимание выстрелами. Приказав себе не паниковать, он опять окропил тряпку мочой и лег на спину, покусывая себя и щипая, чтобы не отключиться.

Когда душегубка замедлила ход и поехала по какой-то плохой, тряской дороге, он достал пистолет, снял его с предохранителя, осторожно сунул под свитер и прикрыл полой куртки. Через пять минут фургон остановился. Заскрежетал запор, дверь распахнулась, внутрь ворвался поток восхитительно чистого воздуха. Барвин, отбросивший тряпку, неподвижно лежал на полу, касаясь кончиками пальцев рукоятки пистолета.

– Ну и вонища, – пожаловался чей-то голос.

– А ты как думал? – рассудительно отозвался второй. – Не голландские тюльпаны привезли.

– Они обоссались, блин. Да еще и обгадились в придачу.

– Так всегда бывает. Это у меня третий маршрут. Ты тоже привыкнешь. Шеф не любит пальбы.

– Лично я не люблю разгребать дерьмо… Звать, что ли, землекопов?

– Погоди-ка.

Услышав характерный щелчок передернутого затвора, Барвин внутренне напрягся. Его тело приготовилось принять в себя автоматную очередь, но обошлось. Вместо того чтобы стрелять, неизвестный забрался в фургон, тяжело топая, приблизился, склонился над Барвиным, снял с него видеокамеру и выбрался наружу, удовлетворенно крякнув:

– Порядок.

Послышались голоса других мужчин, подошедших к фургону. Их ругали за то, что яма вырыта неглубокая, а они оправдывались: мол, все равно скоро подъедут мусоровозки и завалят могилу.

– Будет покруче скифского кургана, – обещали они. – Не то что люди не найдут, крысы не унюхают.

Барвин понял, что его привезли на одну из исполинских подмосковных свалок, и только теперь почувствовал, что воздух, которым он дышит, не такой уж свежий, а до ушей его доносится неумолчное карканье тысяч ворон, орущих в предвкушении добычи. Это было так жутко, что он едва не вскочил на ноги, чтобы ринуться наутек, но, слава богу, удержался. «Нельзя, нельзя, – твердил он себе. – Тебя считают мертвым, так не выдавай же себя, затаись среди покойников… Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие как часовые…»

Некстати пришедшие на ум строки Высоцкого все крутились и крутились в голове Барвина, звуча до того отчетливо, что голоса реальных людей доносились до него словно бы издалека.

– Ладно, – решил человек, конфисковавший у него камеру. – Вытаскивайте жмуров и закапывайте. Вот деньги, по пять штук на рыло…

«Расценки стандартные, – подумал Барвин. – Мои гаврики тоже должны были получить по пять тысяч, но просчитались. Эти хотя бы рубли в руках подержат перед смертью».

Аркадий знал, что и как будет делать. Сброшенный на землю с полутораметровой высоты, он не пикнул, не поморщился и не моргнул глазом. Голова трупа, последовавшего за Барвиным, врезалась ему в солнечное сплетение, но и тут он сумел сохранить полную неподвижность. Остальные тела, к счастью, сбросили поодаль. Барвин слышал, как они падают, и с необычайной остротой ощущал, что сам-то он жив, что он не превратился в труп, с которым можно обращаться как с бревном или мешком картошки.

Жив! Жив! Жив! Наши мертвые нас не оставят в беде!

А потом его поволокли за ноги и столкнули в яму. В нос ударил запах сырой земли. Пока могильщики возились с остальными телами, Барвин услышал шум отъезжающей машины и позволил себе слегка приоткрыть веки. Сперва он увидел лишь небо, затянутое облаками, затем в поле зрения возник человеческий силуэт с лопатой. Прошуршала земля, комья посыпались на Барвина, и он едва не чихнул от пыли, попавшей в ноздри. Зажмурившись, он выжидал, не обращая внимания на порции рыхлой земли, снова и снова летящие сверху. А когда гудение двигателя стихло вдали, нащупал рукоять пистолета и сел, протирая свободной рукой глаза.

Пауза длилась какие-то доли секунды, однако, должно быть, показалась двум могильщикам невероятно долгой. Замерев с лопатами наперевес, они глядели на Барвина, и физиономии их серели прямо на глазах.

– «Воскресшие мертвецы», третья серия, – пробормотал Аркадий, сам не понимая, для чего понадобилось ему зубоскалить в столь ответственный момент. Наверное, ему просто надоело изображать из себя покойника, и его радовало, что он вновь может разговаривать и голосовые связки по-прежнему подчиняются ему.

– Что? – глупо спросил один из могильщиков, зацепился ногами за кучу земли и с размаху сел на нее. Его выпученные глаза увеличились до размера теннисных шариков, и, казалось, они вот-вот вывалятся из глазниц и покатятся в яму.

– Ничего, – сказал Барвин и нажал на спусковой крючок.

Сидящая перед ним фигура упала как кукла, которую дернули за невидимую ниточку.