Битва при Коррине

– Я оценил свои перспективы и сделал, как мне казалось, наилучший выбор. Определенно ты, и только ты, можешь это понять, отец, так как это именно то, чему ты меня учил. В конце концов, я освободился от Омниуса на много десятилетий раньше, чем это смог сделать ты.

Агамемнон не удовлетворился этим ответом и проявил нетерпение:

– Зачем ты здесь?

– Я привез тебе подарок. – Неокимеки отпрянули, словно ожидая, что Вориан сейчас достанет из кармана бомбу. – Себя.

Оглушительный смех Агамемнона сотряс стены пещеры.

– Почему это ты решил, что мне нужен такой подарок?

– Я слишком долго обретался среди неудачников и решил возобновить наши с тобой отношения.

На это кимек резко возразил:

– Ты ожидал, что я поверю тебе? Ты изменил мыслящим машинам, чтобы помочь людям в их джихаде.

– Это верно, отец, но ты и твои кимеки тоже не раз меняли своих союзников. – Вориан тряхнул густыми темными волосами. – Я надеюсь, что ты выслушаешь мои причины, и тогда посмотрим – может быть, ты придешь к тем же выводам, что и я.

Стараясь не дрожать от пронизывающего холода, Вориан начал рассказывать о своих злоключениях в Лиге, в целом, придерживаясь истины, но несколько ее сгущая. Он рассказал о провалах политики Лиги, о том, как ее правители отказались сделать самое необходимое для окончательного уничтожения Омниуса на Коррине, о том, что они обращались с ним как с древним ископаемым, которое выглядело незрелым и неопытным молокососом.

– Жена моя умерла, дети считают меня чужим человеком. Лига то и дело намекала мне, что не нуждается больше в услугах старого боевого коня. Они деловито расточают плоды побед – моих, заметь, побед, – добытых в войне с Синхронизированными Мирами. Они не могут мыслить масштабно и перспективно, заглянуть хотя бы на несколько десятилетий вперед. Они не заботятся о будущем, словно оно ограничено сроком их жизни. В разительном отличии от титанов, отец, которые не отступают от своих целей вот уже тысячу лет. Но взгляни на себя со стороны: горстка кимеков, прячущихся на вымерзающем планетоиде много лет спустя после поражения Омниуса. Если честно, то ты и твои последователи могли бы воспользоваться моей помощью.

Агамемнон обиделся.

– У нас много планет!

– Много – но все они мертвые и радиоактивны. На них просто не находится других охотников. Ну и еще несколько колоний, до предела ослабленных эпидемией.

– Мы строим базу для дальнейшей экспансии.

– Вот как? И именно ради этого вы захватили Квентина Батлера и превратили его в кимека? Очевидно, вам нужна свежая кровь, талантливые командиры, которые способны вести за собой армии. Неужели тебе не хочется иметь в этой роли меня, а не упрямого заложника?

– Почему бы мне не иметь в своем распоряжении вас обоих? – ответил титан, повернувшись к Вориану так, что он снова увидел сверкнувшее на свету оружие. – Ничего, пройдет немного времени, и мы сломим Квентина.

– Не исключена возможность, что в этом я смогу вам помочь. – Вориан шагнул вперед и оказался в пределах досягаемости для стремительного удара механической лапой железного чудовища. – Я нисколько не обвиняю тебя за проявленную в отношении меня подозрительность, отец, – после всего того, чему ты меня научил. Но я твоя кровь, твой сын – твой последний сын. У тебя не будет других отпрысков. Я – твой последний шанс иметь достойного наследника. Хочешь ли ты воспользоваться этой возможностью или отбросишь ее прочь?

Упрек попал в цель. Вориан заметил, как засверкала и начала переливаться флуоресцирующими электрическими огоньками жидкость, в которой был взвешен мозг. Агамемнон протянул механические руки, оторвал Вориана от пола и поднял его высоко вверх.

– Вопреки моим мыслям я награжу тебя – пока моим сомнением. Мы снова стали семьей, сынок.

Четыре дня спустя они стояли на краю холодного ледника под усеянным звездами темным небом всеми забытой Хессры. Воздух был слишком холоден и разрежен для хрупкого человеческого тела Вориана, поэтому он надел один из скафандров, привезенных им на «Мечтательном путнике». Защитная одежда сверкала от падавших на нее снежинок.

Над их головами высоко в небе метеор прочертил длинную полосу и пропал из виду.

– Когда ты станешь, как мы, кимеком и будешь помогать мне, Юноне и Данте строить новую империю, созидать новую эпоху титанов, перед тобой будут простираться величественные тысячелетия, а не жалкие десятилетия.

Вориану приходилось убыстрять шаг, чтобы поспеть за огромной и стремительной ходильной формой отца. Со странной ностальгией вспоминал он те времена, когда был невинен и юн и когда так же шел вслед за отцом по улицам городов Древней Земли. Тогда он был совершенно счастлив. Тогда, ослепленный и невежественный, он искренне не видел ничего плохого в диктатуре Омниуса. Вориан был горд тем, что служит Синхронизированным Мирам, тем, что являлся доверенным человеком мыслящих машин, и не мог даже представить себе, что его великий отец может быть в чем-то не прав.