Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

Второй преследователь не испугался, а обернулся и пошел на казака, быстро вращая над головой саблей и что-то истошно крича на своем языке. Этот охранник был в кольчуге, и поразить его было не так просто. Данила присел, уклоняясь от вращающегося татарского клинка, а потом резко поднялся и нанес противнику мощный удар саблей по не прикрытой доспехом шее. Голова татарина легко отделилась от тела, покатилась по траве, упала в расположенную рядом трясину и, издав глухой булькающий звук, ушла под подернутую ряской ржавую воду.

– Что там за змея, Прасковья? – спросил через секунду, как ни в чем не бывало Данила. – Возвращайся обратно.

– А что татары? – поинтересовалась отроковица, выезжая на коне из-за кустов и держа в руках луком с заложенной на тетиву стрелой.

– Решили отказаться от преследования, – вычурно ответил казак, улыбаясь.

Юная девушка внезапно натянула тетиву и пустила стрелу в Фетаха, подкрадывающегося с кинжалом в руках к Даниле со спины. Стрела с позолоченным наконечником пролетела в пяди от уха Данила и поразила татарчонка в грудь. Тот беззвучно упал на покрывшуюся утренней росой траву.

– Меня брат научил стрелять из лука, – скромно пояснила девушка. – Спасибо, что ты меня освободил, мой любимый!

Княжна подъехала ближе, соскользнула с коня, бросила лук на землю и обняла Данилу. Казак обнял свою спасительницу в ответ, поцеловал, а потом отстранился и спросил:

– А кто у тебя брат, Прасковья?

– Князь Дмитрий Иванович Хворостинин, – честно ответила девушка. – А мое настоящее имя Анастасия. Я никому об этом не говорила, чтобы татары не прознали об этом и не убили меня, ведь брат известный воевода и много татар побил за свою жизнь. Он, наверняка, и сейчас сражается с ними где-то поблизости.

– Так это про тебя охранники говорили в обозе, что везут в гареме княжну?

– Я случайно проговорилась принцу Шардану про отца, когда он был у нас в золотошвейной мастерской. Он поэтому и взял меня в гарем. Хотел как-то использовать после захвата Московского царства и порабощения всех русских.

Казак еще более отдалился корпусом от девушки, продолжавшей держать его стан в объятиях:

– Выходит, ты княжна. Да к тому же еще смелая и умеющая стрелять из лука.

– Прости меня, Данила, за то, что сразу тебе не сказала. Не такая я уж смелая и умелая, как может показаться. Ты помогал мне выжить в плену, и я тебе очень благодарна за это. Ты освободил меня.

Анастасия прижалась к Даниле и поцеловала его. А потом сказала, тихим ласковым голосом:

– Я люблю тебя, Данила и буду просить брата разрешить выйти за тебя замуж. Ведь ты возьмешь меня замуж, мой освободитель?

Кто бы мог из мужчин сказать нет в ответ на такое обращение? Вот и донской казак сразу согласился на сделанное ему предложение стать мужем.

Однако тут он сам сделал неожиданное признание:

– Раскрою я, любовь моя, свою тайну тоже. Родом я не из Москвы, а из Путивля, а отец у меня донской атаман Михаил Черкашенин. Он сейчас должен быть на службе у царя Ивана Васильевича и сражаться с татарами. Я тоже никому не говорил про свое происхождение, опасаясь, что это приведет к смерти. Но зовут меня на самом деле Данилой.

Молодым еще много чего хотелось сказать друг другу, однако времени на дальнейшее развитие романтических отношений не было. Было ясно, что когда весть о побеге русской княжны из гарема принца дойдет до начальства, то вслед за первой неизбежно будет организована вторая, более многочисленная погоня.

Данила надел кольчугу убитого им татарина, нашел оставленных преследователями лошадей, сел на одну, привязал двух других, для перемены, к луке седла, и они с Анастасией продолжили путь на запад. Оружие хана они решили использовать по его прямому назначению и отбиваться от возможной погони до последней капли крови.

Проскакав с час в западном направлении, наши беглецы увидели, как им навстречу несется войско числом в тысячу всадников. В неверном свете луны трудно было точно распознать, кто сидит на конях, но прятаться от них было уже поздно, да и некуда. Беглецы остановились и стали ждать, когда к ним приблизятся отделившиеся от конной лавы два десятка всадников. Основная масса воинов поехала к Оке поить коней.

Подъехавшие всадники оказались донскими казаками.

– Кто такие? – громко спросил громадный казак с окладистой бородой, которого товарищи уважительно звали Ермак Тимофеевич.

– Казак Данила Черкашенин, сын Михаила, с товарищем, – ответил им так же громко освободитель Анастасии. Докладывать спрашивающему, что его товарищ женщина, казак не стал.

– Врешь, – недоверчиво ответил Ермак. – У нашего атамана сын в татарском плену уже второй год томится.

– Томился, да вытомился весь. Сбежал я из плена. Веди к отцу, раз он вами командует.

Поехали к атаману Черкашенину.