Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

Самодержец втянулся в разговор, стал напрягаться, пытаясь по ходу дела принимать назревшие решения. Одеяние, предназначенное для торжественных церемоний, мешало ему, и он снял шапку-венец, окладень, ожерелье и положил все это на лавку возле Хворостинина. Он также расстегнул опашень, чтобы было удобнее писать, стоя за бюро. После всех этих манипуляций Иван Васильевич нетерпеливо сказал:

– Давай, дальше рассказывай!

Хворостинин продолжил повествовать про людей, которые помогли ему добиться победы, а царь делал новые заметки:

«4. Степан Литвин – опыт ведения переговоров с иностранцами. Немецкий, литовский и польский язык. Знание европейских законов. Посольский приказ.

5. Городской голова – Фёдор Илларионович Потёмкин».

Рассказывая о Потемкине, Хворостинин упомянул про то, что надо строить вокруг Смоленска каменные стены. Дело это было очень дорогое, но царь записал на бумажном листке напротив фамилии городского головы: «Смоленск – каменные стены».

Когда дело дошло до Йосифа, Хворостинин честно сказал, что обещал ему за помощь в покупке за границей вооружения и найме рейтар похлопотать о том, чтобы получить право торговать русскими мехами в Европе.

Царь неожиданно согласился удовлетворить просьбу менялы. Хотя у Московского царства был на тот момент свой торговый порт в Нарве, торговля через него шла плохо – мешали шведские пираты. Они грабили корабли с русскими товарами, а то и топили их.

Иван Васильевич нанял находящегося на службе у датского короля капера Карстена Роде, купил ему корабль, снабдил орудиями, моряками-поморами, русскими пушкарями и стрельцами. За полгода капер захватил несколько шведских судов, сформировал из них целую боевую флотилию и терроризировал с ее помощью торговые суда противника по всей Балтике. Все шло хорошо, пока длилась датско-шведская война.

К несчастью, покровительствовавшие Роде датчане заключили мир со шведами. Капитана посадили в замок под арест, все суда конфисковали, а их экипажи разогнали. Русские моряки и военные с этих пиратских кораблей вынуждены были из Дании через всю Европу, тайно пробираться домой.

Была еще у Московского царства возможность вести торговлю через Архангельск. Однако ее монополизировали англичане. Они нещадно задирали цены на поставляемые товары и демпинговали при закупке русского сырья – леса, конопли, воска, меда, поташа. Царь намеревался конфисковать товары английской Московской торговой компании, переставшей платить налоги в казну.

Торговля через Польшу могла стать рычагом давления на англичан. Царь сделал пометку:

«8. Йосиф Шафир – право на торговлю пушниной в Польше и Германии. Присвоить статус московского гостя».

– Да, Дмитрий Иванович, – как бы невзначай спросил царь. – Зачем ты мне прислал саблю Девлет-Гирея всю в крови и саадак не со всеми стрелами?

Хворостинин рассмеялся. Он знал эту историю из рассказов Данилы и сестры.

– Это князь Ногтев придумал тебя порадовать трофеями, но не теми, что сам в бою взял, а теми, что отобрал у казака Данилы Черкашенина. Оружие, действительно, ханское, но из того, что было в ремонте. Данила, когда бежал из плена вместе с моей сестрой Анастасией взял его с собой. Они этим оружием сражались с татарами и турками, потому оно в крови и с недостачей. Ногтев же про то не знал, спешил и привез тебе в том виде, в каком его забрал. Я же все ханское трофейное оружие в Александровскую слободу отправил – ты знаешь.

Докладывать про Данилу Хворостинин не собирался, поскольку он не воевал под его руководством. К тому же Данила вскоре должен был стать его зятем, а хлопотать перед царем за родственников ему было неудобно. Однако вспомнив историю нахождения Данилы и сестры в плену, Дмитрий Иванович задал царю роковой вопрос:

– А что будем делать со знатными пленными татарами и турками? Дивей-мурзу Воротынский отправил к тебе в Великий Новгород вместе с князем Ногтевым. А еще двадцать знатных мурз и беев у меня в гуляй-городе до сих пор пленниками сидят. Не очень это подходящее место для заключения. Может быть попробуем обменять их на русских полонян, что татары в прошлый раз взяли?»

Царь почему-то стал расспрашивать, как Данила попал в плен под Азовом, сколько времени там провел, как бежал из татарского обоза, знает ли татарский язык, где сейчас находится.

Услышав, что Данила сын атамана Михаила Черкашенина и что сейчас в Москве собирается венчаться с Анастасией, царь обрадовался.

– Пришли мне завтра во дворец своего будущего зятя, – сказал он Хворостинину. – У меня служба для него есть важная – устроить обмен пленниками. Если справится, то пожалую его дворянским званием и поместье дам, чтобы было куда молодую жену привезти».

Царь беседовал с Хворостининым уже часа два.

– Кто там у тебя следующий? – спросил он князя после расспросов про Данилу Черкашенина.

Хворостинин стал рассказывать ему про архимандрита Дормидонта: как он жертвовал на войско железные листы, зерно, соленое мясо и сушеную рыбу, седла и упряжь для коней, скомплектовал походную церковь.