Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

Ополчение тамошнее земское вооружено неважно и доспехов у него мало. Пищалей и зелья огненного я пришлю тебе для новых стрелецких сотен, а также пушек полевых с нарядом дам. У нас теперь хорошо работает Пушечный двор и мастерские, что порох делают.

– Не много войск против сил басурманских, – заметил князь. – Нельзя прислать еще сил, из других воеводств?

– Нельзя. Сколько можно сил, дам Воротынскому. Но я сам в других воеводствах набираю полки для войны в Ливонии. Нам надо за собой Ругодив, по-немецки Нарву, удержать, через которую сейчас вся русская торговля по Балтийскому морю идет. Если потеряем Нарву, то потеряем возможность продавать пушнину в Европу, с пустой казной сидеть будем.

Пробовал я с Англией торговлю устроить через Архангельск, да купцы их нас все время обмануть норовят. Вон, запросили монополию железные заводы устроить на Каме, где богатые руды в земле лежат, но ничего там не сделали. Мы железо, по-прежнему, из болотных руд плавим. Зато за счет нашего леса, пеньки, парусины англичане флот свой строят прилежно. Поэтому я английским купцам права на свободную торговлю урезал. Повторюсь, нам выход в Балтийское море позарез сохранить требуется.

– Деньги еще нужны на выплату жалования стрельцам, пушкарям, земскому ополчению, на обзаведение их оружием, доспехами и другим воинским снаряжением, – выслушав ответ царя, продолжал гнуть свою линию Дмитрий Иванович.

– С деньгами, Дмитрий Иванович, сейчас у государства нашего большая проблема. Нет их в казне.

Дам тебе двадцать сороков «седых» соболей, что намедни мне из Сибири братья Строгановы прислали. Продашь их и на вырученные деньги жалование служилым людям заплатишь, закупишь необходимый припас.

Густые русые брови Дмитрия Ивановича поднялись высоко верх.

Самодержец, все время смотревший на лицо собеседника и заметивший на нем недоумение, начал его увещевать:

– Знаю, что ты не горазд в торговле, но я предупреждал, что дело тебе поручается непростое. Изыщи возможность продать эту мягкую рухлядь полякам, пока у нас с ними перемирие, или лучше немцам. Да только через посредников это делай, а то они, бестии, присвоят наш товар и денег не заплатят.

Хворостинин, смирившись с предложенной ему ролью торговца, вернулся к вопросам, в которых разбирался получше:

– Иван Васильевич, в прошлом году у меня и князя Воротынского, совместно, было шесть тысяч воинов, и мы удержали Москву, которую атаковал Девлет-Гирей с двадцатитысячным войском. Но мы укрывались за стенами Китай-города. А в чистом поле татары издалека стрелами побили бы наших воинов, кто без доспехов были, а потом остальных саблями посекли, имея преимущество в живой силе в три-четыре раза. Как нам обороняться в этот раз, когда за стенами укрыться нельзя, а татар в шесть раз больше?

– Нет у меня ответа на твой вопрос, воевода. Тебе самому надо его найти. Нам, русским людям, можно уповать только на божью помощь в это тяжелое время, – сказал игумен земли Русской полным веры голосом.

После этого он подошел к висевшей в углу иконе Спасителя, трижды наложил на себя крестное знамение и стал истово читать в голос молитву:

«Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на супротивныя даруя, и Твое сохраняя крестом твоим жительство».

Дмитрий Иванович подошел к иконе вслед за игуменом, перекрестился и стал повторять вслух слова молитвы.

После молитвы Хворостинин почувствовал, что Спаситель услышал их совместное с игуменом Иоанном обращение, и что они теперь смогут войти в сверхъестественную связь со множеством других русских людей, и те обязательно помогут им победить татар, ногайцев, турок и всех прочих супротивных. От этой уверенности на душе у князя стало легко и спокойно.

Иван Васильевич тем временем подошел к стоящем в углу сундуку, открыл его хитрый замок извлеченным из кармана рясы маленьким железным ключом, покопался и извлек наружу два небольших холщовых свертка.

Внутри одного оказался свернутый в несколько раз прямоугольный, с откосом понизу, стяг размером три аршина на аршин.

Царь развернул стяг в вытянутых перед собой руках и показал его Хворостинину. Полотнище было из плотного шелка – тафты; середина – лазоревая с каймой брусничного цвета, с изображением в круге Спасителя в белой одежде и на белом коне; по окружности золотые херувимы и серафимы, левее круга и под ним – небесное воинство в белых одеждах и на белых конях. В углу с откосом был вшит круг из белой тафты, а в круге – изображен святой архангел Михаил на золотом крылатом коне, держащим в правой руке меч, а в левой крест. И середина, и откос стяга были усыпаны золотыми звездами и крестами.

Царь бережно передал Дмитрию Ивановичу стяг со словами: