Битва с судьбой

– Как смеешь ты так легко все расставлять по полочкам, рассуждать обо мне, как будто я твой домашний песик, – перекидыш глухо огрызнулся, посчитав слова Хозяина за неуместное сравнение, но мужчина, не замечая его недовольства, гневно качнулся по направлению ко мне, сжимая кулаки. Его лицо, мягкое и доброе от природы, исказила гримаса ненависти, той самой жгучей ненависти, от которой темнеет в глазах, сводит скулы и перехватывает дыхание. Он готов был сейчас на все: убить меня по-настоящему, избить хлесткими ударами длинной аристократической длани, лишь бы я замолчала. А потом убедить себя в том, что ужасного и постыдного в своей правоте разговора не было. Я попятилась под натиском его презрения, понимая, что он не в себе от того, что я угадала его истинные побуждения. Похоже, опасность, угрожающую мне, ощутил и перекидыш. Со злобным рычанием он прыгнул между нами. Жемчужные глаза оборотня зловеще засветились в темноте подземелья, серая шерсть волка встала дыбом от предупреждающего рыка зверя.

– Ты, – в изумлении посмотрел Хозяин на своего бывшего преданного слугу, – Ты… предал меня?… Продался девчонке без рода и племени? Но почему?… Почему ты готов укусить руку, кормящую тебя?

Перекидыш коротко огрызнулся, но не сдвинулся с места, готовый до последней капли крови защищать меня.

– Ну хорошо, Дриана, этот раунд за тобой, но не рассчитывай, что тебе удастся выиграть схватку, – Хозяин с коротким, наводящим ужас смешком исчез, оставив меня в недоумении. На следующий день загадочные слова прояснились, увы, отнюдь не в лучшую для меня сторону.

Боль, боль превышающая все рамки и стандарты, терзающая каждую клеточку многострадального тела, разрывающая внутренности, не оставляющая ни на миг тебя в покое… Сны, наполненные кровью и убийствами. Предательство… предательство воздуха, отказывающегося наполнять истерзанные беззвучным криком легкие, воды, еще сильнее разжигающей жажду. Отчаяние… Осознание того, что ты – причина всех несчастий мира, ничтожество, возомнившее себя богом, судьей и творцом реальности. Одиночество, бездонная яма, на дне которой копошится малюсенький человечишко-червячок, ничтоже сумнящееся. Жизнь – искра, краткий миг мучений, и опять бездна молчания и темноты. Каждый час, каждую секунду отвечай на единственный вопрос: "Что ты такое, чтобы иметь право на надежду, любовь, счастье, покой?" Вновь и вновь признавайся себе, что ты ничтожество, о факте существования которого все позабудут в самый момент смерти. Я была одна, о боже, как долго я была одна в аду вопросов без ответов, дорог без конца, жизни без рождения, разлук без встреч. Хозяин почти превратил меня в полное подобие себя – ранимого циника, боящегося правды о себе и потому уничтожающего всех, кто может открыть ему глаза на самого себя. И в то же время, понимающего, что главный враг скрывается в тебе самом, готовый в любой момент проснуться и заявить права на владение твоим телом. Он показывал мне бросовую цену человеческой жизни – я училась беречь грошик, хоть и тысячную, но часть капитала. Я видела быстротечность любви и понимала, как дороги краткие моменты счастья. Хозяин проигрывал мне в убежденности, уверена, где-то в глубине души он жаждал ошибиться. Он добился только одного – ко мне пришло знание зыбкости окружающего мира. Я перестала доверять пальцам, запахам, глазам. Лишь сердце давало мне верный путь. Оно безошибочно указывало на фантомы и изобличало ложь. Но… уж слишком часто непонятный орган пронзала боль, не такая сильная, как терзающая мое тело, но безусловно реальная.

Сердце ныло все сильнее, предвещая скорые перемены. И они пришли… нежданные и странные. Сначала ушла боль, внезапно и без предупреждений. Схлынула, подобно волне прибоя. Я познала блаженство. Покой, дарящий измученному телу давно забытое счастье. Потом исчезла бездна и одиночество, и перед моими глазами предстал перекидыш, тревожно обнюхивающий меня, тревожащий кожу лица щекоткой мокрого шершавого языка. Та же камера, те же стены, будто не было… Чего не было? Позади еще один жуткий сон, так ужасно похожий на правду, что сама явь приобретает обманчиво расплывчатые очертания фантазии. Я попыталась расплакаться: слезы не остудили воспаленные глаза; они просто выкипали, едва появляясь на поверхности. Я решила улыбнуться: губы стянула гримаса, более напоминающая маску страдания. Рядом валялись давно ненужные кандалы, я позабыла, зачем они предназначались.

– Дриана, – тихий голос остановил исследования собственного тела, – Ты выиграла.

Я посмотрела на Хозяина. Он, прислонившись к косяку, одарил меня приглашающим жестом руки.

– Идем, я покажу тебе выход, – мужчина светлой тенью заскользил среди мрачных подземелий. Мои ноги послушно понесли полуживое тело вслед за ним, а мозг напряженно размышлял, о каком выходе идет речь. Для этого нужен элементарный вход, а я всегда была здесь. Или нет?… Не помню…