Битва с судьбой

– Верни мне Леона или, клянусь, я убью себя, – мне не оставалось иного, как пригрозить суицидом.

– Ты не посмеешь, – грозно зашумел вокруг лес, – Ты обязана подчиняться мне.

– К чему мне такая жизнь, если все, к чему я прикасаюсь, превращается в прах, – я с силой стукнула кулаком по замшелому камню, – Ты найдешь себе новую игрушку, менее своенравную и непредсказуемую. Я больше не желаю сражаться во имя тебя.

– Как пожелаешь, – признала свое поражение судьба и добавила с глухой угрозой, – Но ты пожалеешь.

Я медленно приходила в себя. Кто-то заботливо сбрызнул мое лицо прохладной водой и наклонился надо мной, с тревогой вглядываясь в обездвиженные черты. Разлепив тяжеленные веки, я с восторгом лицезрела Леона, живого и невредимого.

– Ты в порядке! – радостно взвизгнула я, повиснув у него на шее.

– Конечно, а разве может быть иначе, – с обычным бахвальством ответил Леон, удивленный моим поведением донельзя, – А что случилось?

Я молчала, зарывшись лицом в его рубашку и не желая отпускать друга из объятий. Мне казалось, что стоило только разжать руки, как он исчезнет, превратиться в еще одну тень прошлого.

– Интересно, что послужило поводом для столь бурного выражения любви? – ехидно поинтересовался несносный мальчишка в лице Диорина, выныривая около берега, – Ты, случаем, ее приворотным зельем не опоил?

– Да нет, – озабоченно ответил Леон, не спеша, впрочем, выбраться из моих объятий, – Может, на нее солнце так странно действует. Эй, Дриана, ты меня слышишь? Ты сегодня лишнего не выпила?

– Ты же знаешь, что я не пью, – наконец соизволила я отклонить его нападки, – Просто я задремала, и мне пригрезилось, что ты погиб в неравной схватке с ватагой муравьев, вооруженных пиками из соломы.

– Неужели я так дорог для тебя, что ты готова задушить меня в пылких прижиманиях к сердцу после пробуждения, – Леон довольно улыбался, как кот, объевшийся сметаной.

– Негодяй, – ласково похвалила его я, – Ты и после смерти не утратил специфичного чувства юмора.

– Эй, парочка, – прервал нас сорванец, ловко встраиваясь между нами, – Мне кажется, что нам стоит поспешить в лагерь, а то я уже отсюда ощущаю недовольство Эйрида. Он мечет гром и молнии.

Я послушно свистнула, подзывая к себе Луну. Леон также отыскал своего коня без особых хлопот. Залезая на скакуна, он между делом поинтересовался:

– Давно хотел у тебя спросить: зачем тебе эти черные бинты на запястьях.

Я кинула мимолетный взгляд на жалкие остатки своей ленты, оба куска которой послушно красовались на моих руках.

– Они помогают не растянуть сухожилия при бое на мечах, – выпалила я первую пришедшую в голову глупость.

– Понятно, – недоверчиво протянул Леон, сажая в седло перед собой Диорина, – И откуда ты узнала про это?

– Еще при дворе императора, – ложь шла у меня, как по маслу, – Подобным образом поступают некоторые северные народы.

– Ну что ж, поверим тебе на слово, – Леон пришпорил коня, – А ну-ка, кто первым приедет в лагерь.

Я счастливо засмеялась и бросилась в погоню. Все-таки это был прекрасный день, один из немногих дней, оставшихся в моем распоряжении.

Беда уже приближалась ко мне семимильными шагами…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Пленение

Перекидыш наблюдал за девушкой из густых зарослей боярышника. Огромные жемчужные глаза с нечеловеческой полоской радужного цвета, очерчивающей вертикальный зрачок, неторопливо следили за движениями невысокой фигурки жертвы. Его не интересовала суматошная беготня остальных членов огромного отряда, на краткий миг остановившихся здесь, не интриговали странные, не поддающиеся логическому объяснению действия людей – ничтожных человечков перед лицом его всемогущего хозяина. Только раз он отвлекся на высокого мужчину со зловещим огнем черных глаз, от которого веял запах повелительности, правда, не такой ощутимый, как от владельца перекидыша, да волей-неволей приходилось обращать внимание на светловолосого добродушного юношу, то и дело ошивающегося около намеченной жертвы. Серая шерсть волка сливалась с сумраками кустов, днем адаптируясь к зелени леса. Перекидыш ждал приказа, ни на миг не отвлекаясь на постороннее. И намеченный час пришел, к оборотню наконец-то присоединился напарник, предназначенный для уничтожения отряда…

– Какой милый песик, – прибывшая водным путем нечисть утробно клокотала брюхом, не умея пока иначе произносить звуки. Мертвенно-белая кожа утопленницы, покрытая обрывками водорослей и слизкими нитями тины, вызывающе просвечивала сквозь дыры разорванного одеяния русалки, лишенные ресниц веки удивленно хлопали, впервые оказавшись на суше, беззубый рот беззвучно открывался в такт звукам, вылетавшим из нутра.