Битва с судьбой

– Ладно, успокойся, – принялась я утешать ее, ласково поглаживая по макушке, – Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает.

– Я хочу есть, – пропищала кроха.

– Сейчас я найду что-нибудь, – ответила я, пытаясь сообразить в какой стороне расположен стол.

– Ты не поняла, – ребенок с недетской силой схватился мне за горло, – Я очень голодна.

Ее маломощное тельце странно напряглось и покрылось буграми мышц. Я, холодея от ужаса, с трудом оторвала девочку от себя и взвизгнула от страха. Ко мне приникла маленькая гарпия, вожделенно разевая рот, наполненный двойным рядом острейших мелких зубок…

Я проснулась от своего крика. Он гулко ударился о потолок камеры, где рассыпался на осколки эха. Рядом мерно дышал перекидыш, видя, по всей вероятности, приятные видения.

– Тихо, Дриана. – шепнул мне голос Леона.

– Ты здесь, – радостно выдохнула я и, как слепая, вытянув перед собой руки, ничего не видя в кромешной мгле отправилась на поиски. Вскоре мои ладони наткнулись на живое тело, но внезапно оно поддалось под моим напором и принялось медленно проседать, погружая мои конечности в вязкую сиропообразную жидкость. Подземелье огласил жуткий хохот нечисти. Я напряглась, пытаясь вырваться из плена непонятной субстанции и проснулась вторично. Волк поднял голову, равнодушно на меня посмотрел, и вновь заснул.

С этого дня у меня началась странная жизнь, большая похожая на сон. Оглядываясь назад, я даже сейчас не в силах понять, что из привидевшегося мне тогда было правдой, а что – иллюзией, насланной колдуном. Видения пугающе напоминали явь, но призраки посещали меня и тогда, когда я бодрствовала. Они угрожали мне смертью, сообщали ужасные подробности о моих друзьях, бесследно исчезали именно в тот миг, когда я уверялась в их существовании. Хозяин каким-то дьявольским способом сомкнул на мне кокон из времени и пространства. Я могла часами путешествовать по бесконечным коридорам в результате оставаясь на неизменном месте. Просыпаясь утром (днем, вечером, ночью?…), я не знала, спала ли хоть миг. От одиночества я принялась разговаривать сама с собой, а следовательно, и с перекидышем, незаметно посвящая его во все перипетии своего бурного существования. Иногда мне всерьез казалось, что он сочувствует мне, хотя, чего мне только не казалось тогда. Хозяина я ни разу не видела, факт его присутствия выветрился из моего сознания, все чаще мне приходило на ум, что я вечно находилась здесь, а все остальное – не более, чем выдумки разгоряченного сознания. Думаю, этого-то и добивался мой мучитель, желая размягчить мой мозг перед настоящей атакой, заставить меня усомниться в реальности собственного бытия. Я неотвратимо сходила с ума, верно, явись сюда сам дьявол, я бы дружески пожала ему руку (или копыто?), поинтересовавшись, как идет соблазнение рода человеческого. Идя по твердым надежным камням подземелья, я не была уверена что в следующий миг не окажусь по колено в болоте или на высоте птичьего полета. Только в перекидыше я ни разу не усомнилась, для меня он был безусловней, чем даже я. Но Хозяин все же допустил ошибку, маленький просчет, который в конечном итоге помог мне сохранить здравый смысл в паутине постоянного изменяющегося мира. Однажды, когда я в очередной раз очутилась в пиршественном зале, он обратился ко мне, не показываясь на глаза. По той почтительности, с какой перекидыш присел на задние лапы, я поняла, что на этот раз меня не дурачит очередной призрак.

– Дриана, – насмешливо обратился ко мне Хозяин, – Спешу тебя обрадовать, что не за горами второй раунд нашей битвы, в результате которого ты будешь лизать мне руки, признав во мне властителя. А пока сообщаю тебе, что все твои друзья мертвы, и убила их ты. Смотри.

Передо мной сгустился туман, в котором мелькали смутные тени и мельтешили яркие пятна. Наконец они приобрели мало-мальски упорядоченный вид, развернув передо мной панораму давно забытой лагерной жизни. Я увидела друзей, в существовании которых осмелилась так дерзко усомниться. Где-то в глубине меня зашевелилось сожаление по поводу безвозвратно ушедшей мирной жизни. Но вот я заметила себя. Девушка с моей внешностью ласково разговаривала с Диорином. Мальчишка что-то объяснял ей с горячим максимализмом юности. Та внимала ему и вдруг… Она приникла к нему с поцелуем. Диорин застыл, как вкопанный, а она… она втягивала его в себя… она поглотила его, не оставив и обрыва одежды…

– Мило, правда, – сказал ненавистный голос с весельем, – Такая участь постигла весь отряд повстанцев.

Я прорыдала весь день. Слезы текли непрерывным ручьем, не прекращая свой ток ни на секунду. Тогда же я попробовала использовать магию против Хозяина. Невыносимая боль скрутила все мои внутренности, зажав меня в тиски страдания. Это продолжалось вечность. Вечность, заполненная воспоминаниями, бредом горячки и ненавистью. Тогда же я дала себе зарок.

– Я убью тебя, – шептали мои помертвевшие губы в безразличную тьму, – Не знаю как, но убью. Делай со мной что угодно, ломай всеми возможными способами, но придет миг – и тебе отплатятся с лихвой все мои страдания.