Битва самцов (СИ)

Зака можно было понять. Я не винила его за эту вспышку возмущения. Он тепло относится ко мне и желает только лучшего, а сейчас пытается своим способом помочь мне избавиться от скорби. Но Читтапона ненавидеть он меня не заставит.

– Чтобы меня понять, тебе придётся залезть мне в душу, а это непосильная задача, Зак. Моя душа закрыта.

– Элоре нельзя волноваться, – предупредил Корбин. Но разве Зак послушается? Всё, что касается Читтапона, его мало волнует.

– А может, и беременности никакой нет? Выдумала её себе, как и любовь к Читтапону? Ты молода, Элора. Жизнь не кончена, и есть люди, которые любят тебя больше всего на свете. Только ты ослепла!

– Зак, хватит, – вежливо попросил Корбин.

– Нет. Пусть говорит. Ему хочется выговориться.

– Я всё сказал.

– Тогда теперь я кое-что скажу. – Я встала, перед этим сунув стакан Корбину. – Ты прав. Когда вы приезжали, я не испытывала к нему ничего. Но знал ли ты, Зак, что порой хватает одного мига для того, чтобы мир перевернулся? Он смог перевернуть мой мир, смог подобраться к сердцу. Жаль, я слишком поздно это поняла… Я не собираюсь тебе что-либо доказывать. И никому не собираюсь. Потому что моя жизнь принадлежит только мне. Не стоит меня понимать. Не поймёшь. Могу сказать лишь одно: я счастлива, что Читтапон был в моей жизни. – Отведя взгляд от Зака, я посмотрела на брата. Наши глаза встретились, но никто ничего не сказал. Я поднялась к себе в комнату.

Лёжа на кровати в тишине и обняв свой животик, я тихо плакала. Спустя некоторое время ко мне присоединился Корбин. Он просто лёг рядом и обнял меня со спины. В детстве мы часто так лежали, играя в кэмипинг. Поскольку в палатке было тесно, а нам нужно было как-то умещаться, Корбин предлагал повернуться к нему спиной, затем обхватывал меня руками, и мы просто лежали. Мой брат, мой защитник, моя поддержка. Без него мне было бы сложнее. Он умел успокоить, похвалить или поругать, и чаще я прислушивалась к нему. Он согрел меня своим теплом, на душе полегчало и я закрыла глаза. Так мы и уснули.

~~~

Суматошные мысли бились в голове, настойчиво требуя выхода, но не собираясь поддаваться смыслу. Слишком хаотичные размышления доводили Вона до сумасшествия. Он сидел в тишине, в своей квартире, под светом неоновых ламп с бутылкой пива и думал, как выпутаться из дерьма, в которое сам же и вляпался.

Недостаточно было просто оставить Элору, чтобы окончательно выйти из игры. Он продолжал играть, потому что встречался с живым Читтапоном, зная, как страдает Элора. Он лгал Тхэ Мину и многим другим. Разве он не игрок после этого? Разве поступает честно?

Когда Читт изъявил желание поехать к родителям Элоры, Вон снова солгал, сказав, что передал соболезнования Читтапона и пообещал, что как только тот поправится, приедет. Он соврал, когда сказал, что родители Элоры пожелали не видеть его. Вон солгал в том, что её родители винят Читтапона Ли в гибели их дочери. Вон знал, как в ту минуту Читту было больно, но не остановился. Он играл. Играл, а это означало, что ни черта он не отступил.

Свет моргнул, и Вон решил закрыть глаза. Из-за большого количества выпитого пива кружилась голова. Возможно, он не оставил бы Элору, сложись всё иначе. Она назвала его именем мужа, а значит, не придавала значения тому, с кем спит. Это резало ножом по сердцу. Нет, не желание выйти из игры стало причиной отъезда. Это всего лишь оправдание. На самом деле его душила обида и ревность. А может, даже злость.

Год назад на гастролях в Орландо он был с Читтапоном, но ему не посчастливилось встретить Элору. Если бы он встретил её раньше…

Он поднёс горлышко бутылки ко рту, но выяснилось, что пива внутри не осталось. Тогда он отшвырнул бутылку и уткнулся лицом в подушку. Одна нога свисала с дивана. Для удобства он свесил и руку. Вон надеялся уснуть и избавиться от мыслей. Но это оказалось сложной задачей.

Ревность кололась сильнее, когда он вспомнил переписку с неким человеком со сложным именем Забдиель. Вон читал переписку и понял, что они поддерживали дружеские отношения. Дома в Орландо ждали друзья и поклонники. Один из них этот Забдиель, который слишком яро интересовался её делами. Вон решил заблокировать парня и удалить его номер, побоявшись, что тот приедет или начнёт копаться. Вон не хотел, чтобы в первое время после выхода из больницы Элора говорила с этим человеком. Страх – оправдание. Ревность – истина. Но как бы там ни было, он в проигрыше.

Тогда к чему эта игра?

Покончить и жить с чистой совестью.

Сев снова, Вон широко открыл глаза. Получается, чтобы отделаться от мыслей и жить спокойно, ему просто нужно рассказать всё Читтапону?

~~~

После изнурительной репетиции Тхэ Мин сел отдохнуть, открутил крышку и начал по глотку пить воду. Пот струился рекой, майка промокла насквозь, энергия заканчивалась, а впереди ещё много работы.