Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

- Мой фюрер, возможно, ваши указания не доведены фельдмаршалом Боком до командующих армий, - заторопился с возражениями Браухич.

- Значит, Боку следует немедленно их напомнить! - словно мальчишке вычитывал Гитлер Главкому сухопутных войск. - Директивы издаются мной для того, чтобы они пунктуально выполнялись!

Начальник Генштаба сухопутных войск Гальдер не мог далее терпеть унижений своего непосредственного начальника. Он встал и громко сказал:

- Мой фюрер! Главком сухопутных войск не в состоянии проверить исполнение всех ваших директив в группах армий. И потом, есть легко раненные солдаты. Они могут…

Гитлер не позволил Гальдеру договорить:

- Вы, Гальдер, ведете речь о легкораненных, тогда как рейх нуждается в здоровой рабочей силе. Я повторяю - здоровой! - Фюрер метнул сердитый взгляд на начальника Генштаба сухопутных войск.

- Колонны здоровых военнопленных, мой фюрер, движутся в направлении Германии, - вставил реплику Йодль.

- Вчера вы докладывали мне об этом, Йодль, - не глядя на «главного оператора» вермахта, возразил Гитлер и тут же обратился к Кейтелю: - Фельдмаршал Кейтель, я прошу вас лично разобраться с этой неприятностью в Смоленске. Почему она стала возможной? В противном случае колонны пленных могут и не дойти до Германии.

Браухич и Гальдер недоуменно переглянулись между собой. Что за «неприятность» имеет в виду фюрер?

Кейтель имел обыкновение вставать, когда к нему обращался Гитлер. И теперь он встал:

- Мой фюрер, я прошу привлечь к расследованию событий в Смоленске и представителя командования ОКХ.

Гитлер, не раздумывая, согласился:

- Пусть это будет Хойзингер. Я не возражаю, Кейтель. Гитлер прошел к окну, резко повернулся к залу:

- Командование сухо путных войск ведет речь о лечении легко раненных пленных, а тут расстреливается пять тысяч здоровых солдат, которыми можно укомплектовать четыре-пять заводов рейха, остро нуждающихся в рабочей силе.

Загадочная «неприятность» для Браухича и Гальдера постепенно стала приоткрываться. Установившуюся было паузу нарушил генерал Йодль. Он пользовался особым расположением Гитлера и нередко, когда это не грозило неприятностями, позволял себе даже возражать ему:

- Мой фюрер, я считаю, что Кейтелю не следует лететь в Смоленск для расследования причин расстрела военнопленных. Никакой крамолы со стороны командования группы армий «Центр» в этом факте нет. Несколько затаившихся комиссаров спровоцировали массовый побег на узкой городской улице, и это вынудило конвойную охрану применить оружие. Следует запросить от фельдмаршала фон Бока подробный доклад по поводу случившегося и тем исчерпать сам вопрос.

Гитлер крадучись приблизился к генералу Йодлю.

- Вы, Иодль, сознательно преуменьшаете ущербность происшедшего. Я допускаю расстрел трех-четырех сотен смутьянов, но пять тысяч - это недопустимо. Из шестисот тысяч пленных, взятых под Киевом, до рейха дошло менее пятидесяти тысяч. Еще один призыв рабочих в вермахт - и на заводах некому станет работать.

Тон разговора Гитлера стал уже другим. На смену назиданию и угрозе пришло рассуждение, попытка замять дело компромиссом. Чувствуя податливость фюреpa, Йодль умело расставлял акценты, толкал к новым решениям.

- Пять тысяч пленных, мой фюрер, тоже не решат проблему. Но подобные рецидивы следует исключить из практики войск. ОКВ подготовит от вашего имени строгий приказ о порядке перемещения военнопленных, а командование сухопутных войск обеспечит его пунктуальное исполнение.

- Ваше предложение, Йодль, безусловно, импонирует мне, и, как Верховный Главнокомандующий, я его утверждаю. Фельдмаршал Кейтель остается в Главной Ставке…

2

В ночь на 8 августа наши самолеты нанесли первый бомбовый удар по Берлину. И далее налеты продолжались вплоть до 4 сентября, потому что ни Главком ВВС Геринг, ни ПВО столицы рейха не имели возможности их предотвратить. В этот же день войска 19-и 30-й армий Западного фронта перешли в наступление восточнее Духовщины.

8 августа Ставка Верховного Командования была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования. Председатель ГКО - Сталин стал Верховным Главнокомандующим. Вечером в телефонном разговоре с Кирпоносом он обратился с просьбой к Военному совету Юго-Западного фронта - принять все меры для защиты Киева.

Генерал-лейтенант Еременко ехал в столицу с большой тревогой. Он не знал, как будут оценены Сталиным его действия в районе Смоленска и сам факт сдачи города противнику. Телефонные распоряжения по этому поводу он передал не генерал-лейтенанту Лукину, связь с которым была уже потеряна, а генерал-лейтенанту Курочкину, не получив согласия на то ни маршала Тимошенко, ни Ставки. Напротив, обе эти «высшие инстанции» требовали обратного - удержания Смоленска во что бы то ни стало. Как-то на это его «самоуправство» посмотрит Сталин?