Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Нужно отметить, что немалую роль в тяжелом состоянии армии сыграла погода. Начиная с самого момента перехода Дуная сильно похолодало, полили почти непрерывные дожди. Временами дождь сопровождался мокрым снегом. Войска и обозы вязли в непролазной грязи на проселочных дорогах. Фезенсак, тогда лейтенант 59-го линейного полка, вспоминал: «Эта короткая кампания была для меня как бы обзором всего того, что я должен был претерпеть впоследствии: ужасная усталость, нехватка продовольствия, жестокая непогода, беспорядки, чинимые мародерами, – ничего не было в недостатке, и за один месяц я испытал все, что потом я испытывал последовательно в течение моей карьеры. Бригады и полки были так рассеяны на биваках, что приказ собраться в условленном месте приходил поздно, так как его передавали через несколько командных звеньев. В результате полк шел день и ночь, и что меня больше всего удивило, это то, что я первый раз видел, как люди спали на ходу, прежде я не мог в это поверить»[396].

Сержант Рави из 32-го линейного полка полностью подтверждает эти слова: «Полк шел днем и ночью, но что меня больше всего утомляло, это марш в темноте. Самая сильная потребность человека – это сон. Я видел, как люди спали, продолжая идти, – то, что я считал невозможным. Неверный шаг приводил к тому, что спящие падали в канаву, как колода карт»[397].

В ходе форсированых маршей огромной массы людей было совершенно невозможно обеспечить правильные выдачи рационов. В результате солдаты разбредались по окрестным деревням, переворачивая их вверх дном в поисках продовольствия. Как всегда бывает в подобных случаях, там, где начиналось мародерство с целью добыть пищу, оно вскоре перерастало и в банальный грабеж. Офицерам было сложно что-либо сделать, так как на все был неотразимый ответ: «Я голоден, я ищу хлеб».

Сражение под Эльхингеном, 14 октября 1805 г.

К несчастьям, с которыми справиться было невозможно, добавились ошибочные распоряжения Мюрата, который попался под руку разгневанному императору. Узнав, что один из важных мостов через Дунай остался без всякой охраны, Наполеон воскликнул, обращаясь к своему шурину: «Ну вот, повсюду одно и то же. Вы видите, как выполняются наши приказы!» Сегюр написал: «Не знаю, к кому относился этот упрек – к Нею или Мюрату, но что очевидно, император увидел, что во время его пребывания в Аугсбурге вся энергия словно потухла…»[398]

Получив сведения, что на левом берегу почти нет французских войск, что в Эльхингене аванпосты столкнулись с крупными силами австрийцев, что мосты толком не охраняются, Наполеон самым нелицеприятным образом выказал свое неудовольствие Нею и Мюрату. Теперь обстановка на «шахматной доске» была ему полностью ясна, и он брал дело в собственные руки.

Вечером 13 октября император отдал ясный приказ: необходимо было снова переправить на левый берег значительную часть войск, отрезать австрийцам дорогу вдоль Дуная и окончательно загнать их в Ульм. Так как идти на Ульм через Гюнцбург означало сделать большой крюк через Стоцинген, Лангенау и Альбек по проселочным дорогам, необходимо было найти переправу ближе к городу. Единственным мостом в подходящем месте был мост у монастыря и деревни Эльхинген. Но позади этой переправы как раз находился австрийский корпус Риша. Значит, мост надо было отбить у неприятеля. Эту задачу должен был выполнить маршал Ней с дивизиями Луазона и Малера. За ним следовали гвардия, корпус Ланна и резервная кавалерия. Мармон должен был замкнуть окружение Ульма на правом берегу, Сульт – отрезать последнюю возможность отступления неприятеля на Биберах.

На рассвете 14 октября под холодным осенним дождем Ней в полной парадной форме был уже неподалеку от Эльхингенского моста. На противоположной стороне Дуная, за полуразрушенной переправой находилась мощная позиция: обрывистый склон, на вершине которого раскинулась деревня Обер Эльхинген и аббатство с толстыми каменными стенами. От реки до плато простиралась низина шириной около километра. К счастью для дивизии Луазона, австрийские генералы пренебрегли охраной разрушенного моста. Они оставили здесь лишь два батальона с двумя орудиями. Остальные силы Риша находились позади деревни.

Император со штабом прибыл к месту будущей переправы, чтобы проследить за ходом атаки. Прежде чем начать бой, Ней подскакал к блестящей группе всадников и приблизился к Мюрату, в котором он видел главного виновника ошибки двух прошлых дней. Говорят, будто бы знаменитый командир конницы на замечания Нея ответил, что привык составлять свои планы в присутствии врага, а не на бумаге. Теперь, подъехав к Мюрату, Ней дернул его за руку и громко воскликнул так, чтобы слышал весь штаб: «Ну что же, принц! Поедемте со мной составлять ваши планы в присутствии врага!» И с этими словами, дав шпоры коню, маршал ускакал к мосту, чтобы лично руководить боем…

Одиннадцать французских пушек уже вовсю грохотали, осыпая маленькую австрийскую батарею ядрами. Однако Ней не стал дожидаться, пока неприятельские орудия замолчат. Встав рядом с мостом, он приказал начинать.