Битва у Варяжских столпов

Полностью совпадают с языкознанием и данные антропологии. «Словене новгородские, так полно изученные В.В. Седовым, и полоцкие кривичи, изученные Г.Ф. Дебецом, также не дают основания относить их к кругу германских форм, — отмечает Т.Н. Алексеева. — И те и другие обнаруживают иной антропологический комплекс. Остается сделать заключение, что средневековые антропологические серии, подтверждая пребывание норманнов в северо-западной части Руси, не фиксируют здесь норманнских черт в типе славянского населения, что говорит об очень незначительном числе норманнов и отсутствии интенсивного смешения их со славянами»^{374}. Поскольку значительная часть варяжской Руси находилась в столице Древней Руси, более чем показательны результаты исследования краниологического материала из Киевского некрополя: «Ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева. Таким образом, следует признать, что в составе дружины киевского князя норманнов было чрезвычайно мало, коль скоро никаких следов их в антропологическом облике населения города не обнаружено. Что касается сельского населения Киевской Руси, то оно также не показывает черт связи со скандинавами, относясь к тому же антропологическому типу, что и городское»^{375}. Таким образом, ни в Новгороде, ни в Киеве выходцы из Скандинавии не присутствовали в сколько-нибудь заметном количестве. Совершенно иную картину эти же данные рисуют в отношении западных славян: «Так может быть выделен ареал близких антропологических характеристик, прилежащих к Балтийскому морю. В него включаются поляне, висляне, ободриты, поморяне, словене новгородские, кривичи полоцкие, радимичи, дреговичи и, возможно, волыняне»^{376}. Поскольку исследование было опубликовано еще в советское время, кто-то может подумать, что этот вывод был сделан по политическим соображениям. Однако уже в 2002 г. в коллективной монографии Т.И. Алексеева вновь повторила, «что антропологические материалы, находящиеся в нашем распоряжении, свидетельствуют о небольшом удельном весе германского влияния на антропологические особенности восточных славян»^{377}. В отличие от некоторых археологов-норманистов, чьи взгляды подобно флюгеру вращаются под влиянием политической конъюнктуры, антрополог Т.И. Алексеева свою позицию не поменяла.

Активно ищущая германский «след» в восточнославянском антропологическом материале и отрицающая родство новгородцев с балтийскими славянами СЛ. Санкина все-таки признает: «Скандинавские памятники на Руси почти не обеспечены антропологическим материалом. Единственная бесспорная скандинавская серия черепов происходит из Шестовиц»^{378}. Поскольку чуть выше она же пишет о том, что Г.П. Зиневич определил ее как северянскую, скандинавская атрибутация оказывается не столь уж бесспорной. Сама исследовательница констатирует: «В настоящее время мы располагаем тремя черепными сериями скандинавского облика с древнерусских территорий. Они датируются по-разному. Шестовицкая группа относится к X веку — времени активного взаимодействия славян и варягов. Староладожская датируется XI–XII вв. — завершающим периодом масштабных славяно-скандинавских контактов. И, наконец, группа из Куреванихи существовала в XII–XIII вв., когда эпоха непосредственного норманнского влияния уже отошла в прошлое»^{379}. Несмотря на все ее старание преуменьшить роль балтийских славян и преувеличить роль скандинавов, все-таки и она была вынуждена констатировать: «Исходя из имеющихся в нашем распоряжении данных, можно заключить, что в целом в антропологии населения Приладожья и Русского Севера не отмечается воздействия германского комплекса, по крайней мере столь явственного, как у славян Балтийского побережья»^{380}.

Как уже отмечалось выше, СЛ. Санкина отрицает антропологическое сходство новгородцев с западными славянами. Однако в этом она расходится не только с Т.И. Алексеевой, Н.Н. Гончаровой, но и с Т. А. Трофимовой, которая еще в 1948 г. составила карту славянских средневековых антропологических типов, наглядно показывающую присутствие долихокранного, узколицего типа как у поморских славян на западе, так и у ильменских словен на востоке (рис. 14). Также определенно о тесных связях славянского населения обоих берегов Варяжского моря высказался В.В. Седов: «…Узколицые суббрахикефалы Новгородской земли обнаруживают ближайшие аналогии среди краниологических материалов балтийских славян. Так, черепа ободритов… также суббрахикефальны (черепной указатель 76,6; у новгородских словен — 77,2) и узколицы (скуловой диаметр 132,2; у новгородских словен — 132,1). Весьма близки они и по другим показателям… Все эти данные свидетельствуют о том, что славяне, осевшие в Ильменском регионе, имеют не днепровское, а западное происхождение»^{381}.