Битва в ионосфере

В 9 часов утра за час до парада ракеты были расчехлены в колонне за Манежной площадью. И сразу же открылись многие окна в гостинице Метрополь, в которой проживали иностранные журналисты, дипломаты, представители многих государств мира. Наверное, больше полутора часов наша колонна была под объективами сотен фотоаппаратов и кинокамер. Еще бы впервые открыто в Москве демонстрировалась совершенно секретная ракетная советская техника, к которой ранее иностранцев не подпускали и на пушечный выстрел. Наша колонна на Красной площади была встречена аплодисментами. Вечером в Грановитой палате Кремля, в которой были собраны военные на праздничный прием в Кремле, Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев сказал мне, что за руководство особой ракетной группой при подготовке и участии в параде ЦК объявляет благодарность. Так впервые я встретился с руководителем нашего государства, да еще и был им поощрен.

– В армии рассказывают о том, что вы не ломали шапку ни перед главнокомандующим Войск ПВО маршалом Советского Союза Батицким, которого в Вооруженных Силах СССР многие высокопоставленные военачальники откровенно побаивались, ни даже перед самим Генеральным Секретарем ЦК КПСС — Председателем Президиума Верховного Совета СССР Леонидом Ильичем Брежневым.

– Если бояться своих руководителей, то это не воинская служба будет, а угодничество и сплошное мучение. Из угодливого, который только и делает, что смотрит в рот вышестоящему руководителю, ничего путного не выйдет. Я на любой должности, прежде всего, старался честно и в полном объеме выполнять свои обязанности. А всевозможным начальникам в рот не смотрел, мол, что изволите. Не та родословная и не то воспитание.

В 1963 году я командовал 12 отдельной армией ПВО. Ее части располагались в республиках Средней Азии и прикрывали южные воздушные границы СССР. Летом того же года Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев прибыл в Иран с официальным визитом. Во время его выступления в меджлисе нашу воздушную границу нарушил иранский разведывательный самолет. В воздух было поднят дежурное звено из 156-го истребительного авиационного полка. Наши летчики Степанов и Судариков условными сигналами предложили нарушителю следовать за ними. Однако пилоты иранского самолета развернулись и пошли в сторону госграницы. После этого воздушный разведчик был атакован и подбит. Но все же самолет перелетел иранскую границу и упал в районе города Моминабада. В меджлис поступило сообщение о том, что советские летчики над территорией Ирана сбили иранский гражданский самолет. Так в течение очень короткого времени возникли предпосылки к международному скандалу. Шахиншах Ирана предложил Леониду Брежневу прервать выступление до выяснения причин чрезвычайного происшествия. Вскоре стало известно, что самолет пересек границу с СССР без заявки и разрешения иранских властей. Шахиншах Ирана извинился перед Брежневым и тот продолжил выступление в меджлисе. Несмотря на то, что я и мои подчиненные действовали безукоризненно и в интересах своего государства, тем не менее, я подвергся очень серьезному дисциплинарному взысканию в Вооруженных Силах СССР — предупрежден о неполном служебном соответствии. За этим взысканием уже следует снятие с занимаемой должности, снижение в воинском звании. Более того, на военном совете в Москве бывший главнокомандующий Войск ПВО — заместитель министра обороны СССР, Герой Советского Союза, маршал авиации Владимир Александрович Судец весьма тенденциозно подошел к разбору этого происшествия и потребовал отдать под суд военного трибунала летчиков Степанова и Сударикова. Маршалу я сказал, что тогда под трибунал надо отдавать и генерала Вотинцева, который приказал сбить иранский самолет-шпион и что готов подать рапорт об отстранении меня от занимаемой должности командующего 12-й армией ПВО/Военный совет Войск ПВО не поддержал предложение главкома.

А Брежнев после завершение официального визита в Иран прибыл в Ташкент и на аэродроме командующему Туркестанским военным округом генералу армии Ивану Ивановичу Федюнинскому и мне посоветовал быть на границе поаккуратней. Мол, отношения СССР с Ираном только налаживаются и такие происшествия не идут им на пользу.

Ну, а с главкомом Войск ПВО маршалом Павлом Федоровичем Батицким тоже были разговоры буквально на грани фола. Так в апреле 1967 года главком неожиданно вызвал меня на Государственный центральный научно-исследовательский полигон в районе озера Балхаш. Оттуда полетели в Алма-Ату. В самолете Батицкий сообщил, что Военный совет Войск ПВО страны рекомендует меня на более высокую должность. На это я возразил и попросил оставить командовать 12-й армией ПВО. Такого от меня Батицкий не ожидал. Было видно, что он крайне раздражен моим отказом. Не привык главком Войск ПВО страны к независимому поведению подчиненных. Тем не менее, армию пришлось оставить.