Битва во времени

— … Люди, в гордыне своей отвернувшиеся от Великого Элбэ, — начал из репродуктора уже другой голос, — несут ныне кару за все свои грехи и грехи своих предков. Первой пала Чхаино-Тмефанхия, и это было предупреждение вам: одумайтесь, люди! В своей гордыне, перешедшей всякие пределы, вы презрели всё, данное вам, возжелали чего-то иного, вообразили, что можете перестраивать мир по своему разумению — так покайтесь же! Вечное блаженство будет открыто всякому, кто отречётся в эту последнюю ночь от гордыни человека, возомнившего себя превыше всего в этом мире! Помните: когда первые звёзды упадут в океан, будет уже поздно!..

«А… правда — что с Чхаино-Тмефанхией? — взорвалась в сознании Джантара леденящей волной внезапная мысль. — В каком смысле — пала? Только в фигуральном, по их понятиям — или…»

Однако репродуктор вновь затих — и из него доносился лишь какой-то неясный шум…

— Но нам всё равно ничего не приходится ждать от этого Элбэ, — с трудом, будто что-то преодолевая в себе, заговорил Минакри. — Однако верно, трупы — реальность… И это передают по городской трансляции…

— И если раньше о каком-то кризисе говорили только вообще — теперь конца Мироздания ждут уже этой ночью… — потрясённо добавил Лартаяу. — И не конца ресурсов, цивилизации, человека как вида, или даже всей планеты — а Мироздания… И если когда-то сам предсказатель успевал сбежать ближе к указанной дате — тут так и объявляют по городской трансляции: уже этой ночью… И — эти трупы… Нет, тут что-то очень серьёзное…

И вновь повисла тишина — которую, казалось, трудно определить словами. Да, впрочем, было понятно и без слов… Всё, что несколько минут назад имело какое-то значение — вчерашние события, происшедшие вместо урока богословия, ночной разговор, переполох с «зелёными прожилками» в глазах у директора, тревога из-за возможных последствий этого, и даже только что найденные их интернатские документы — казалось, уже отступило вдаль, за некую грань, где всё теряло смысл, и веяло лишь неизъяснимо жутким мраком и холодом. Ведь уже не какие-то случайные шарлатаны — официальная власть оповещала их человечество о надвигающемся конце мира…

— Мальчики, но в нашем-то, реальном мире гелий не выдуман учёными! — в голосе Фиар прорвалась внезапная решимость. — И небо не твёрдое на высоте ста киамов от поверхности планеты! Или как же тогда ракетные контейнеры поднимались и на двести? И как же данные радиоизотопной хронологии — если мир сотворён всего лишь пять тысяч шестьсот с чем-то лет назад? И установленная палеонтологами последовательность эволюции — если всё живое, включая самого человека, сотворено так, как сказано в Каноне Элбэ?

— Давайте спокойно проанализируем, что мы узнали, — лёгкая вибрация в голосе Герма выдавала волнение. — Городские власти дают людям указания на случай конца мира — а многим прямо сказано, что они безнадёжно прокляты ещё от начала времён, и помочь им никто не в силах. И, если такое говорится открыто — значит, сами городские власти уверены, что отвечать за это как за обман им уже не придётся? И — сами верят в то, что говорят…

— Уверены, что точно это знают, — совсем тихо добавил Лартаяу. — И по первому впечатлению — как будто подтверждается тем, то мы здесь видим…

— Нет, а что же мы сами? — наоборот, неожиданно громко, будто сквозь пелену ужаса и отчаяния вырвалось у Джантара. — Так и будем сидеть и ждать, не явится ли кто-то решать нашу судьбу?

— Но не могут же какие-то древние идолы в самом деле явиться судить целое Мироздание! — почти в таком же отчаянии воскликнул Итагаро.

— Давайте просто пойдём наверх, — вдруг как-то скорбно предложила Фиар.

— То есть как? — не понял Минакри. — Ты… что, действительно предлагаешь нам смотреть со второго этажа, не начнут ли падать звёзды?

— Heт, мальчики, совсем другое… Пойдём, — повторила Фиар.

Все в тяжёлом молчании стали подниматься по тёмной, уже погружённой в сумрак лестнице… «Но… что происходит? — будто застыл в сознании Джантара вопрос, не находя ответа. — Это же просто немыслимо на самом деле… Но передаётся через сеть городской связи из Тисаюма…»

Осторожно обойдя в темноте лежащие на дороге трупы, все собрались у окна коридора. Снизу из репродуктора уже громко доносились какие-то повторяемые скороговоркой молитвенные формулы с затяжными окончаниями. Джантар не понимал их смысла — но ощущал словно наносимые с какой-то изуверской методичностью удары по сознанию.