Битва за Арракис (СИ)

- Не волнуйся, дядя, без глупостей. Я не собираюсь убивать Коррино прямо сейчас, возле шакала полно охраны, даже когда он трахается, а у нас тут нет армии и ядерного оружия, чтоб разнести на куски гнездилище этого сукина сына. Однако мне известно, что во дворце полно тайных ходов, ведущих в самые разные помещения, а рядом с Йире вообще нет никакой охраны, о ее безопасности никто не заботится, поэтому я просто хочу...

- Неужели ее украсть? - одновременно выдохнули Ракан и Копек.

- Я не собираюсь никого красть, - твердо ответил Гансент, - она будет делать только то, что захочет сама. Просто увидеться и поговорить. Пожелает идти со мной - я в тот же час увезу ее на Гайди Прайм. Не пожелает - воля ее. Поэтому, Раднор, мне требуется твоя помощь. Наверняка твои иксианские штуковины могут показать нам, как пробраться к Йире самым безопасным путем.

В голосе его была такая решимость, что даже Фейд и Раббан не смогли возразить.

- Ладно, если Раднор согласен - идите, - неуверенно произнес барон.

НОЧНЫЕ ГОСТИ

Над Москвой-рекой наступал рассвет,

Говорил ты: "Да!" - отвечала: "Нет!".

Говорил: "Пойдем!" - я твердила: "Брось!".

Что-то быстро вдруг время пронеслось...

Балаган Лимитед "Что я наделала?"

Жемчуг вплел бы тебе я средь кос!

Пусть завидуют люди!

Свое сердце тебе б я поднес

На эмалевом блюде!

Саша Черный

И на пятый год постучался к ней

Молодой красавец из дальних земель;

Он сказал - люблю, он сказал - идем,

А она: "Ну как я оставлю дом?!"

Элхэ Ниэннах

Йире вылетела из покоев мужа, не помня себя от страха и обиды и вытирая рукавом серебристого атласного платья непрерывно катящиеся из глаз слезы. В доме своего венценосного супруга, если судить по его собственным словам, она была даже не рабыней - вещью. Правильно, ведь человек, приводя в дом женщину, не будет стесняться собственного стула или стола или спрашивать у них разрешения; они просто стоят себе в комнате, и все бы удивились, если бы предмет мебели вдруг осмелился подавать голос или тем более возражать. Хотя, если подумать, с вещами обращаются лучше - они и в самом деле просто стоят, и никому в голову не придет их оскорблять, поднимать на них руку или угрожать им. В крайнем случае их просто отнесут на свалку.

Угроза мужа в случае неповиновения разделаться не только с ней самой и Эттаном, который был для нее единственной отрадой и утешением, но и еще с кем-то, кто был дорог ее сердцу и кого Ашиар не назвал вслух, сильно напугала молодую женщину. К постоянным обещаниям убить ее и сына она уже давно привыкла, но этим неизвестным "кем-то" мог оказаться любой человек из ее Дома, с которым она когда-либо поддерживала хоть мало-мальски теплые отношения, начиная с гувернантки, которую приставил к ней в детстве покойный герцог Дьюрал, чтобы та учила девочку чтению, письму, арифметике и хорошим манерам, домашних учителей, слуг и заканчивая нынешним главой Дома, о котором она со страхом и давно подавленной надеждой думала каждую ночь - разумом она понимала, что никогда больше его не увидит, нечего и мечтать. Гибели кого-то из своих она ни в коем случае не хотела: Йире выросла с мыслью, что должна в случае необходимости сделать все возможное для блага и пользы Дома Ордосов, в этом смысл жизни любого из них, и она не имела никакого права подводить всех из-за того, что ее отдельное существование давно стало невыносимым. Нет уж, лучше терпеть и делать вид, что все в порядке.

Идя по коридору в свою комнату, Йире окончательно вытерла слезы и изобразила на лице натянутую улыбку - никто из придворных, слуг или тем более ее сын не должен видеть ее в таком состоянии, пусть Эттан считает, что с ней все прекрасно, хотя... кого она хочет обмануть? Он уже не маленький мальчик, а вполне взрослый юноша и все отлично понимает, но приличия есть приличия. С детства ее учили, что показывать кому-то свои чувства или даже рассказывать о них - позор.

Как назло, она как раз столкнулась по дороге с Эттаном - он тоже готовился ко сну, направляясь в свою комнату.

- Дорогая матушка, с вами все в порядке? Или отец снова вас обидел? - подозрительно посмотрел на нее сын.

- Все замечательно, мой милый, - Йире спокойно улыбнулась. - Ничего страшного. Иди спать, приятных снов.

Она обняла и поцеловала Эттана на ночь - если бы муж увидел, точно бы возмутился и накричал на них, негоже матери вести себя так с мальчиком, тем более с таким взрослым. Однако это ее сын, и она его любит, а он любит ее, более того - у них никого больше нет. Никого, с кем они могли бы поговорить, на кого положиться и опереться.