Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945

Это было не только самонадеянно с моей стороны, но и глупо, поскольку в нашем распоряжении имелся только схематичный план доков на общей карте Мерси. На нем был изображен проход, в который мы направились, причем довольно-таки резво, испытывая законную гордость своей недюжинной самостоятельностью.

Обойдя док, мы обнаружили кирпичную стену, преграждавшую путь. Местные власти по неизвестной причине решили закрыть именно этот проход, не удосужившись внести соответствующие изменения в карты. Остановка была, мягко говоря, вынужденной. Стена оказалась прочной, и после соприкосновения с ней «Лох-Тулла» стала на 10 футов короче, чем раньше.

К счастью, такие траулеры, как «Лох-Тулла», имеют так называемый «мягкий нос». Это означает, что собственно судно начинается с носовой водонепроницаемой переборки. Идея заключалась в том, что, если такой траулер во время промысла в Белом море и в арктических водах в районе острова Медвежий попадет в паковый лед, его нос будет не ломаться, а сминаться. Поэтому мы, конечно, слегка испортили внешний вид судна и отсрочили свой выход в район боевых действий, но никаких серьезных повреждений не нанесли.

Уже на следующий день судно поставили в сухой док для производства ремонта. На замену форштевня и пластин обшивки носовой части ушло четверо суток. Я опасался, что от сотрясения при ударе могли пострадать опоры двигателей, но все оказалось нормально. «Мягкий нос» траулера принял весь удар на себя и пострадал только сам.

Пока шел ремонт, меня вызвали в следственную комиссию, созданную в штабе флаг-офицера. Обратившись ко мне, председатель задал вопрос:

– Вы командуете траулером его величества «Лох-Тулла»?

– Нет, сэр.

– Что значит – нет? – Он раздраженно взглянул на меня поверх очков. – Конечно вы.

– Нет, сэр. Я – ответственное лицо, но не командир корабля. Его командиром является шкипер Ланг.

– Как это? Вы находитесь на траулере, вы – старший офицер…

– Я – командир подразделения, сэр, и отвечаю за действия подразделения противолодочных траулеров. Я живу на «Лох-Тулле», потому что здесь созданы соответствующие условия, которых нет на другом судне моего подразделения, но при необходимости могу выходить в море и на нем.

– Ну ладно, это все формальности. Расскажите, что случилось.

– Мы обратились с просьбой о выделении лоцмана и получили отказ. «Лох-Тулла» – 900-тонный траулер, сэр. Мне кажется, здесь в штабе не понимают, насколько велики арктические траулеры. Все думают, что это обычные 120-тонные дрифтеры. С «Лох-Туллы» снята вся рыболовная оснастка, а на носу установлено орудие. При этом она сидит в воде носом на два фута выше своего нормального дифферента. Управлять ею приходится очень быстро, иначе нос сносит по ветру. Как командир подразделения могу вас заверить, что Ланг превосходно справляется с капитанскими обязанностями. Убежден, что после того, как мы выполнили неверный поворот, избежать столкновения было невозможно. – Я вещал очень уверенно, чувствуя себя уже не узником дока, а многоопытным и велеречивым адвокатом.

Слово взял секретарь комиссии:

– Думаю, нам придется отложить рассмотрение вопроса до возвращения адмирала. Комиссия собралась, чтобы рассмотреть дело лейтенанта-коммандера Райнера. Не думаю, что мы можем так легко переключиться на шкипера Ланга.

– Когда он возвращается?

– Завтра вечером.

– А мы завтра утром уходим в Портленд, – радостно проинформировал я.

– Ну что ж, – засмеялся председатель комиссии, – считайте, что вам повезло.

Утром мы вышли в море, и больше никто и никогда не напоминал нам об этом злосчастном эпизоде. Хотя я еще несколько недель самым внимательным образом исследовал почту, опасаясь обнаружить в ней конверт от адмирала из Ливерпуля.

Вечером после заседания комиссии я отправился на «Иглет» навестить капитана Элгуда. Там все оставалось по-прежнему, только на корабле теперь был поднят флаг адмирала. Здесь проходили обучения команды торговых судов, на которых для самозащиты было установлено вооружение. Когда на доселе мирный сухогруз устанавливали орудие, его команда отправлялась на «Иглет», чтобы научиться им пользоваться. На орудийной палубе слышались лязганье затворов и отрывистые команды офицеров-артиллеристов. Народу было очень много.

Ничего не успело измениться – ведь с тех пор, как я покинул корабль, не прошло и месяца. А мне казалось, что уже миновала вечность.

Командирство Элгуда перестало быть обременительным. Он выполнил свою миссию, подготовив людей для мобилизации. Однако он оставался человеком действия и ненавидел тихий омут, в котором оказался. Мне кажется, уже в то время тяжелая болезнь начала опутывать его своими холодными щупальцами. Когда я пожаловался на свое неопределенное положение – отвечаю, но не командую, – он сказал: