Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945

Война в Тихом океане находилась в критической стадии. Японцы, используя ударные группы бомбардировщиков, базирующихся на авианосцах, 7 декабря выбили американский флот из Пёрл-Харбора. Через несколько дней мы потеряли старый линкор «Рипалс» и новый – «Принс оф Уэлс». Кроме нескольких эсминцев восточного флота, мы были самыми боеспособными кораблями эскорта, и не приходилось сомневаться, что если не сегодня, то уж точно завтра нам не миновать перехода на восток.

Как старший офицер группы корветов, я оказался перед очень серьезной проблемой. Все корабли нуждались в очистке котлов. К моменту прибытия наши котлы проработали уже 1500 часов. Любое передвижение на восток к театру военных действий означало прибавление к этой цифре еще минимум 500 часов. Иными словами, без очистки котлов мы не могли тронуться с места. Я считал совершенно очевидным, что очистку следует произвести в Кейптауне, причем чем быстрее, тем лучше. Но ровным счетом ничего не смог добиться. Нам было приказано оставаться в четырехчасовой готовности и ожидать приказа. И напрасно я пытался доказать, что держать наши корабли с жаротрубными котлами в четырехчасовой готовности – это все равно что отправить их в море, потому что один котел должен постоянно работать. Все мои аргументы были тщетными. Корабли стояли и добавляли часы к эксплуатационному времени котлов. Так, ожидая приказа, мы провели в четырехчасовой готовности целый месяц.

В течение этого месяца скучать нам не приходилось. Специальный комитет, созданный властями Кейптауна, позаботился о развлечениях и для офицеров и для матросов. Мы были первыми пришельцами с настоящей войны, задержавшимися в Кейптауне надолго, и местные светские дамы соперничали друг с другом за право заполучить нас в гости. В мое распоряжение была выделена превосходная американская машина, чтобы я мог свободно передвигаться по городу и окрестностям, а также добираться до конюшен, где нас всегда ожидали великолепные лошади. Мы даже договорились о телефонной связи, чтобы можно было быстро собрать команду в случае получения приказа выйти в море. Именно по телефону я однажды получил срочный вызов.

Подойдя к телефону, я услышал чрезвычайно взволнованный голос лейтенанта Уиттакера. Он сообщил, что уронил за борт ключи от сейфа с секретными документами. Проверив матросов, уходивших в увольнительную, он шел по палубе и крутил колечко с ключами на пальце. От неосторожного движения они взмыли в воздух и, перелетев через ограждение, шлепнулись в воду. Удрученный лейтенант спросил, следует ли ему, как положено по инструкции, немедленно доложить о потере в адмиралтейство. Я велел ему пока ничего не предпринимать и поспешил на корабль, стоявший в одном из новых доков Кейптауна. Я хорошо знал, что там чистое песчаное дно. Если бы нам удалось раздобыть магнит, думал я, мы бы, наверное, смогли их достать. Тут мне в голову пришло свежее решение. Я извлек все магниты из магнитного компаса, связал их вместе, и получившейся гроздью мы принялись прочесывать дно дока. Уиттакер и старшина-рулевой не прерывали этого занятия и ночью, лично я спал. На следующее утро я как раз заканчивал завтрак, когда вошел бледный, потерянный Уиттакер.

– Все бесполезно, – тоном трагического актера возвестил он. – Мы их никогда не найдем. Придется доложить о пропаже и вызывать водолазов.

– Продолжайте, – велел я, – пока я не закончу завтракать. – Не найдете – позвоню в Саймонстаун, может быть, они смогут помочь нам с водолазом.

Я еще не успел допить вторую чашку кофе, когда в каюту ворвался сияющий Уиттакер, сжимая в мокрой ладони ключи. Нам все-таки удалось избежать бюрократической волокиты. Теперь следовало вернуть магниты на место и списать девиацию компаса. К счастью, у меня сохранились конспекты, сделанные при подготовке к штурманским экзаменам 9 лет назад. С их помощью работа оказалась несложной.

Свое второе Рождество «Вербена» встретила в Саймонстауне. Накануне Рождества я отправил запрос снабженцам на выдачу нам новой шлюпки взамен разбитой во время шторма на Азорских островах. В конце запроса я приписал: «Если на нашей новой шлюпке будут паруса и опускной киль, это будет отличным рождественским подарком». Капитан порта ответил, что ничего подобного в Саймонстауне нет.

Рождественским утром старшина-рулевой доложил о подходе буксира с новой шлюпкой. На ней имелись и паруса, и опускной киль, и записка, привязанная красной лентой с пышным бантом: «С наилучшими пожеланиями от офицеров снабжения – веселого Рождества!»

Отношения между снабженцами и службой капитана порта здесь были явно прохладными.

И вот поступил долгожданный приказ: «Завтра утром вам предстоит выйти в море, порт назначения – Сингапур». Было 28 января 1942 года. Котлы всех кораблей наработали по 1500 часов, котлы «Вербены» – 2000 часов. Я отказался выходить в море и потребовал, чтобы об этом вопиющем факте доложили командующему флотом Западных Подходов – все-таки мы пока еще входили в его команду. Использовать нас стремились все кому не лень. Заботиться не желал никто.